Гудят молодые меды и надломлены соты,
И солнце густеет на блюде в кружении ос.
Лесными просёлками, лугом померкшим, болотом
Качается грузного августа пламенный воз.
Выносят сады в подолах разноцветие яблок.
Темнеет по лужам берёзовых листьев настой.
Озябши под вечер, к стожку прибивается зяблик,
И гнёздами пряные грузди лежат под листвой.
Уже кабаны нажрались желудей и крапивы,
Медведи наелись и ягод уже, и овса.
О чём-то прощальном лепечут поречные ивы,
И щурят избушки свои голубые глаза.
Маслята молочные с верхом корзину укрыли.
По тёплой хвоинке ползёт золотой муравей.
Стрекозы роняют почти что стеклянные крылья,
И пенится горькое солнце в изгибах ветвей.
Возьму это солнышко, эту бруснику щекастую,
На губы её положу - и закрою глаза:
То жизнь моя, жизнь - удивлённая, терпкая, красная,
То песня родная - скользнувшая небом слеза.
Душой обниму эту вольную, светлую, сизую,
Дощатую родину, чтобы и сыну расти.
И весь этот август, всю песню пущу по карнизу,
Чтоб в белую зиму ему зеленеть и цвести.
Ещё не сентябрь, но прощайте пролётные гуси!
Я вас провожу - улетайте - храни вас Господь!
Всё катится воз. И всё катится небо над Русью.
Сжимается сердце, сжимаются пальцы в щепоть.
