В старом доме на Каширке светится окно. Там на пятом это было, было, но давно.
Молоды, в ночном тумане и навеселе, Мы толпой врывались к Сане - скучно на селе.
Ступин в дверь стучал бутылкой: " А этаж-то тот? " -
" Что застряли, проходите, проходи, Енот! "
Пили дни и ночи пили, пили, как не пить! Там же девочек любили, как их не любить?!
Под гитары переборы, песни под баян, Разговоры, разговоры, и никто не пьян.
Хорошо! Звенят стаканы и лицо в упор. Очень плавно разговоры переходят в спор.
Скрип зубов и звон булата о кольчужный звон, За окном, рассветом сжатый, проплывал Харон.
Рок, поэзия, стихия, есть ли ей предел? И евреи, и Россия, и её удел...
В этой рубке, в этой пыли в Бога, в мать и дым И своих мы не щадили.
Ты прости, Вадим...
