1
Вот так всегда: кого не ждёшь, тот и придёт. Словно по закону подлости. Ещё бы минут пять-семь — и они точно разминулись. Разошлись, как в море корабли. Мысль заскочить в торговый центр «Метро» — посмотреть, что там новенького, посетила Васильева ещё утром, когда, тормознув у светофора, он врезался глазами в рекламу, где красовался мужик с доверху набитой продуктами тележкой. И вот в кои-то веки он только собрался в этот центр, как явился Завадский. Гладко выбритый, самоуверенный, с американской улыбкой лошадиных зубов. Стрижка короткая, под стать бандитам. Белоснежная с голубым отливом рубашка долларов на двести, не меньше; галстук, как у самого министра экономического развития и строительства Германа Грефа, костюмчик тоже явно не отечественного покроя. Но самая фишка — загнутые вверх, словно у турецких султанов, остроносые туфли, почему-то всегда раздражающие Васильева, как японский джип деревенских мужиков.
— Как настроение? — пожимая Васильеву руку и не переставая скалиться, спросил Виктор Маркович.
— Выше среднего, — без энтузиазма бросил Борис Иванович.
— А у меня до вас две новости, — витиевато, как всегда издалека, продолжал Завадский — по одёжке, так менеджер средней руки, а по умственным способностям, говорят, большой специалист по PR-технологиям, которого Васильев едва уломал помочь ему на выборах.
— Одна хорошая, другая — не очень. С какой начнём-с?
Улыбчивый двадцатичетырёхлетний мальчик знал себе цену. Понимал, что в условиях нарождающейся российской демократии не останется без куска хлеба, с верхом намазанного красной икрой. А всё потому, что со студенческих лет имел хорошо подвешенный язык и уже на третьем курсе университета подрабатывал политическим обозревателем на местном телеканале. После четвёртого — держа нюх по ветру, примазался консультантом в СПС, а заполучив долгожданный диплом, и подавно смылся на стажировку в Штаты.
Чему уж он там полгода учился, какие науки постигал, сказать трудно, но домой вернулся, словно миллион долларов выиграл — важный, деловой, в дорогих очках, с не сходящей с лица улыбкой. С мэром стал за руку здороваться, с губернатором — чего ещё надо? Чуть ли не ногой открывая двери во все властные кабинеты, зарегистрировал свою фирму, и вперёд — стал консультировать местных политиков на региональных выборах. И уж если сходился в цене, выдавал 99-процентную гарантию победы. Это была весьма заманчивая наживка, на которую клевали и старые партийные щуки, и мутные ново-русские караси. Попался на этот крючок и далёкий от предвыборных шоу Васильев.
— Давай, Виктор Маркович, с хорошей...
— Понял. Вчера вечером ваш «двойник» вследствие широкомасштабного финансового наступления всё же снял свою кандидатуру!
— Отлично!
— Стараемся, Борис Иванович, ночей не спим — стараемся...
Своё «старание» по устранению из избирательного бюллетеня полного тёзки Васильева — некоего ветерана войны Бориса Ивановича Васильева, своим ли уж маразматическим умом или с подсказки конкурентов вознамерившегося биться за депутатский мандат в десятом избирательном округе, Завадский оценил в три тысячи баксов.
Вот так, запросто, без шума и пыли из пяти официально зарегистрированных кандидатов на одного Васильева стало меньше. А останься дедушка в списке, только одному богу ведомо, сколько бы голосов он оттянул у Бориса Ивановича.
— Какова же вторая новость? — торопил Васильев.
— Вторая? — Виктор Маркович красивым жестом поправил очки. — Наш главный конкурент подполковник Гребенюк подал в избирательную комиссию жалобу, где пишет, что на последней встрече с избирателями вы, раздавая старикам по два килограмма муки, вели их открытый подкуп!
— А ему кто мешал? — побагровел Борис Иванович. — Разнёс бы старикам по четыре килограмма, а к ним по бутылке подсолнечного масла! Всё лучше, чем кормить пенсионеров баснями о своих армейских подвигах! Родину он, видите ли, защищал, обороноспособность страны укреплял, протирая штаны в районном военкомате. Все почтовые ящики завалил листовками. А поинтересовался бы: кто их читает! Кому они нужны?
Не нравилось Васильеву, что подполковник Гребенюк шагает с ним в одну ногу. Как узнал — словно крылья подрезали. Слишком серьёзный соперник: если надо — в угольное ушко пролезет. А ради красного словца не пожалеет и отца. Коллеги по думе его рецидивистом кличут: как-никак два созыва в областной думе отсидел, а в перерыве между ними книжку «Как стать народным избранником» успел сочинить. И вот на новый срок намылился. Плохо ли ему, если депутатов-военнослужащих сразу на штатную работу берут и нехилое жалованье кладут? Шансы снова сграбастать депутатский портфель имеет приличные, да и люди за ним стоят серьёзные, с деньгами.
Вот только большинству избирателей Гребенюк надоел до блевоты. Привык в военкомате всех строить, болтун. Слов, словно воды в Ниагарском водопаде, а конкретных дел с овчаркой не найти. Да и в моральном плане подполковник далеко не ангел: герой всех скандальных публикаций.
— По Гребенюку есть что-нибудь свеженькое?
— Мой человечек в пресс-службе мэрии на днях рассказывал, как подполковник двух проституток утром из окна думы выставлял. Те, бедняжки, выскочили в одних туфлях, орут, матерятся, а он им нижнее бельё из кабинета через форточку выкидывает...
— Кино...
— Может, скинуть новость газетчикам?
— Зачем? Лишние расходы. Пресса об этом и так напишет, а Гребенюку — дополнительная реклама: любит у нас народ всяких марычевых и шандыбиных.
— Что предпримем в отношении оставшихся кандидатов? — Недовольный ответом Завадский погрустнел. Белозубая улыбка исчезла. Губы скривились, как от кислого яблока. И всё же он держался молодцом: американская школа, золотой кадровый резерв президента России. — По Галкину предлагают любопытный материал... О его, так сказать, моральном облике...
— А что у Галкина с моральным обликом? — не понял Васильев.
— Говорят, была судимость в несовершеннолетнем возрасте.
— Подумаешь — судимость... Врать не буду, но, по слухам, из двухсот пятидесяти трёх зарегистрированных кандидатов у тридцати шести в прошлом были проблемы с законом, а на пятерых — до сих пор ведутся уголовные дела.
— Но у Сергея Петровича уж очень статья интересная...
— Я слышал: изнасилование...
— Попытка... 117-я через 15-ю!
— Мальчишество... Галкин мне не конкурент...
— Понял, — словно гроссмейстер, мгновенно просчитывающий шахматную партию на много ходов вперёд, согласился Завадский. — Остаётся одна Поленова.
Завуча средней школы № 33 Нину Петровну Поленову, сухощавую, с вечно перекошенным от работы лицом женщину в годах, Васильев всерьёз не воспринимал. Не любит наш народ врачей и учителей, объясняя их страстный порыв встать на защиту народных интересов вполне понятным желанием подтянуть штаны собственного благосостояния.
— Тогда, может, концерт какой-нибудь звездульки для молодёжи забабахать? — предпринимал последнюю попытку вытащить из Васильева дополнительные деньги Завадский. — У меня есть выходы на Катю Лель.
— Это что «муси-пуси» поёт? — улыбнулся Васильев.
— И «джагу-джагу», — в предвкушении засветившихся на горизонте финансовых потоков, заёрзал в кресле Завадский. — Могу прямо сейчас созвониться...
— Надо подумать, — заметил Борис Иванович, а сам решил, что никакой концерт ему погоды на выборах не сделает.
— Насчёт «муси-пуси» можно, конечно, подумать, — продолжал Васильев. — Только сначала узнай, во что это удовольствие выльется.
— Узнаю, Борис Иванович, сегодня же и свяжусь, есть у меня в столице один хороший человечек — вместе в Штатах стажировались, — давил своими связями и знакомствами Завадский. — В прессу о вас что-нибудь хорошее ещё будем давать? На телевидение? Может, рекламный ролик сделаем? Ребята знакомые — не разорят.
— Они-то, может, и не разорят, да уж слишком дорога на телевидении минута эфира! У меня на заводе высокопрофессиональные рабочие столько в месяц не зарабатывают!
— Не понимаю я вас, Борис Иванович, второй месяц вместе, а всё равно не пойму. Крепкий хозяйственник, видный руководитель-реформатор, а рассуждаете, извините, как какой-нибудь красный директор. О рабочих всё время печётесь, которым на вас по большому счёту плевать с высокой колокольни, на мелочах экономите, на копейках выгадываете — тогда зачем, спрашивается, было на выборы идти?
Одним словом, Борис Иванович, как я понимаю, на данном этапе предвыборной борьбы вы в моих услугах не нуждаетесь, — как пузырь надулся Завадский. — Рассчитываете на собственные ресурсы. Расклейку листовок о поборах завуча Поленовой с родителей выпускников школы считаете клеветой. За статейку о новых похождениях господина Гребенюка с девочками платить не собираетесь. Да и рекламный ролик на телевидении вам кажется слишком дорогим! Хозяин — барин. Но боюсь, что при вашей нынешней пассивности потом не пришлось бы локти кусать. Разрешите откланяться.
«Слава Богу! — вздохнул после ухода Завадского Борис Иванович. — До чего же тяжёлый человек! Прямо энергетический вампир какой-то, а не консультант по региональным выборам! Что же дальше-то с ним будет, лет через десять-двадцать? Или в губернаторы выбьется, или под пулю попадёт».
Больше всего Васильева беспокоило, что Завадский мог работать на два фронта. И вашим, и нашим. То, что он оказывал информационно-аналитические услуги кандидатам в депутаты по другим округам, Виктор Маркович и сам не скрывал. У него была просто маниакальная страсть к деньгам. Именно из этих соображений Борис Иванович, хоть и остро нуждался в поддержке, всё равно не стал посвящать своего консультанта в семейный конфликт. Зачем путать личное с общественным?
О том, что кандидат в депутаты полгода не живёт с законной супругой, приобрёл в центре города однокомнатную квартиру и ведёт там холостяцкий образ жизни, широким массам знать необязательно. Супруга, которой сразу же после выборов он пообещал не только оформить развод, но и оставить старую квартиру со всей обстановкой, заверила, что будет держать язык за зубами. Это лет пятнадцать назад, как свой последний аргумент, Галя пригрозила бы ему письмом в райком партии. И чтобы не расставаться с партбилетом, а вместе с ним и с должностью заводского парторга, он бы нажал на тормоза и уступил. Нынче совсем другие времена!
И всё же, чтобы не давать соперникам по выборам лишних козырей, Васильев заранее провёл разъяснительную работу не только с супругой, а и со всем своим ближайшим окружением. Водитель — парень хоть и молодой, но успел пройти Чечню — своё дело знает, да и понимает всё с полуслова. У начальника охраны — в прошлом старшего оперуполномоченного уголовного розыска — один-единственный недостаток — пьёт, так ведь в нерабочее время, а так отличный мужик. С секретарём-референтом, что год назад заняла место в приёмной после годичных курсов, считай, после школы, у них получился такой бурный роман, что Васильев едва таскал ноги... На время выборов он оформил всю троицу доверенными лицами с причитающейся в конвертах зарплатой. Народ согласился. А секретарша, добрая душа, даже ездила с ним в избирательную комиссию сдавать подписные листы.
Борис Иванович тогда только что вернулся со Средиземноморского побережья, отдохнувший, загорелый. Председатель комиссии, помнится, ещё пошутил: «Где это вы, Борис Иванович, так загорели, что даже нос облез? Не в Турции ли?» — «Да какая к чёрту Турция! — усмехнулся Васильев. — На дачном участке картошку полол — вот и обгорел весь!»
2
И смех, и грех, но именно в Турции Васильев тогда оторвался по полной программе, как будто первый раз за границу выбрался — дай-то Бог каждому! Надёжные, свои в доску ребята из турфирмы, для которых он был больше чем постоянный клиент, устроили ему всё за два часа.
В десять утра он звякнул им на сотовый, что хотел бы погреться на солнышке, а в одиннадцать они уже обложили его глянцевыми каталогами и ублажали слух знакомыми названиями популярных курортов: Анталия, Кемер, Белек... Оставалось только ткнуть пальцем в понравившуюся картинку — и компьютер тут же выдавал наличие в отеле свободных номеров, дату вылета и номер авиарейса.
Ребята не подвели: в Турции Васильева ждал шикарный одноместный номер в пятизвёздочном отеле с видом на море и питанием по системе «всё включено».
От длинноногих, бронзовых от загара молоденьких мамочек, словно жарящихся под солнцем золотых рыбок, рябило в глазах. Особенно, когда около десяти утра прямо на пляже все они — одна другой симпатичнее — выстраивались вместе со своими детками на традиционный разминочный танец под руководством темноволосого массовика-затейника — аниматора Таркана. Безжалостно палящее солнце ползло в зенит — и танец повторялся, но уже в прохладном бассейне. А вечером о нём вспоминали перед началом дискотеки. Знакомая, по нескольку раз на день везде и всюду повторяющаяся мелодия доставала до печёнки. А сам размеренный, сытый от однообразия быт отеля во многом напоминал атмосферу советских санаториев.
Но уже на третий день Васильеву всё надоело. И холодный джин с тоником, и безбрежное море, и ласковое солнце. Поэтому, чтобы окончательно не свихнуться от жары и безделья, Васильев переключился на активный отдых. Ткнул в карту пальцем — и отправился на экскурсию в Памуккале — живописнейшее местечко, где горячие источники, содержащие окись кальция, привели к образованию известковых отложений. Вот уж воистину чудо природы! Именно там, в одном из естественных бассейнов с минеральной водой, Васильев с удовольствием провёл целый день, весь обгорел, сделавшись похожим на варёного рака, и познакомился с двумя студентами-соотечественниками Таней и Даней.
Симпатичную длинноногую девочку в потёртых голубых шортах и не закрывающем пупка оранжевом топике Борис Иванович отметил сразу, ещё на посадке в автобус. Она выглядела настолько эротично, что мужчины в годах просто пожирали её глазами. Но девочка была не одна, а в компании с женоподобным молодым человеком по имени Даниил.
Вырвавшаяся за границу молодёжь, промотав в первые дни все свои накопления, явно нуждалась в спонсоре. Ребята не могли себе позволить ни предлагаемых турками на каждом шагу фруктов, ни маленькой чашечки чая во время стоянки автобуса на заправке, даже сходить в платный туалет было для них проблемой.
Въехав в ситуацию, Борис Иванович, положивший на девушку глаз, понял, что теперь студенты полностью зависят от него, и как бы растягивая удовольствие от предстоящего обладания девичьим телом, пригласил молодёжь совершить с ним спуск по горной реке на надувных плотах-лодках. Естественно, за его счёт.
На следующий же день Борис Иванович, пользуясь тем, что студент с видеокамерой устроился рядом с водителем автобуса, на правах спонсора сел рядом с Таней, и со стороны они напоминали солидного папика с пивным животиком и дочку-студентку. Из-за чрезмерного преклонения перед представительницами противоположного пола ещё в институте приятели дали Васильеву прозвище Галантный. И всю свою жизнь он покорял сердца женщин, которые, как известно, любят ушами, по большей части словами да остротами, которые сыпались из него, как из фонтана.
Вот и к Тане он начал подбираться с набивших оскомину шуток-прибауток. Сначала, как бы между прочим, поинтересовался у турка-инструктора, были ли у них здесь несчастные случаи. Хорошо понимающий по-русски парень, естественно, ответил, что нет. «Будут», — подражая герою известной кинокомедии, усмехнулся Васильев, чем вызвал у окружающих соотечественников улыбку.
В отличие от Даниила, забравшегося с женщинами пожилого возраста в большой надувной плот, Борис Иванович, имевший в молодости кое-какой опыт сплава на байдарках, взял с Таней двухместную лодку. Но на первом же крутом повороте горной реки лодка, словно щепка, перевернулась, и кавалеру стоило немалых усилий вытащить девушку из ледяной воды, поймать унесённые течением вёсла и как ни в чём не бывало продолжить путешествие.
После обеда им вручили свидетельства о покорении горной реки и вывесили сделанные во время рафтинга фотографии. Васильев, как и подобает спонсору, купил все до одной, где хоть мельком была запечатлена его юная пассия.
Вечером, оставив Данилу, как третьего лишнего, в отеле, они отправились в шопинг по дышащему зноем городку. С ближайшего минарета, усиленная громкоговорителем, плыла в небо вечерняя молитва. Турецкие мальчишки-зазывалы наперебой тянули их в ближайшие лавки и магазинчики купить кожу и золото.
Они, смеясь, выходили из одного магазинчика, и на них тут же, словно саранча, набрасывались зазывалы из других. Так ничего путного не купив, за исключением каких-то цепочек с оберегами в форме глазков и мелких сувенирчиков, приглянувшихся Тане, наши герои неспешно прошли весь утопающий в огнях местный Бродвей и вернулись в гостиницу. Тащить девушку сразу к себе в номер Васильев посчитал делом пошлым, отдавая дань курортной романтике, они ещё часа два следили босыми ногами на обласканном солёной водой песке.
Шум прибоя, дующий с моря ветерок и идущая рядом девочка в шортиках, которая в любой момент станет твоей, казались Васильеву идиллией. Не было у него такого в жизни. И вряд ли когда будет. Выронив туфли, Борис Иванович остановил свою спутницу, нежно повернул и прижал к себе. Его губы уткнулись в её губы, а руки нетерпеливо полезли туда, где их совсем не ждали, а может быть, и ждали, но попозднее. Он терзал хрупкую Танину фигурку, а позади неё в ночи светились тысячи огоньков курортного города Канаклы.
На другой день они, словно птицы, парили над морем на парашютах. И пили, пили турецкое виски. По его просьбе Татьяна постоянно бегала с пляжа в бар, чтобы принести ему сразу два пластмассовых стаканчика, и наивный бармен, видя её усердие, даже предупредил: «Мисс, у вас могут быть проблемы со здоровьем». Дурак.
3
Борис Иванович, включите шестой канал! — раздался из мобильника голос Завадского так чётко, словно он находился в соседней комнате.
— Привет, Виктор Маркович! — ответил Васильев. — Какие новости?
— Телевизор включите! Шестой канал! — не унимался большой знаток предвыборных технологий. — Там вас показывают!
Борис Иванович инстинктивно нажал пульт дистанционного управления — и увидел в телевизоре самого себя...
Лоб его был покрыт капельками пота, густые, словно у бывшего генсека, брови взъерошены, кожа на носу облупилась.
«В эфире телепередача «Слабо»! — звучал голос за кадром. — У нас в гостях один из отдыхающих нашего отеля. Его зовут Борис Иванович. Сейчас он продемонстрирует нам свой смертельный номер борьбы с алкоголизмом».
Камера крупным планом выхватила пять пластмассовых стаканчиков, в каждом из которых было граммов по пятьдесят алкоголя, как говорят немцы, на один дринк.
«В первом стаканчике у нас виски, — пояснил уже знакомый Данькин голос. — Во втором — водка! В третьем — коньяк, в четвёртом — джин, в пятом... Что бы вы думали, у нас в пятом? В пятом стаканчике у нас опять же виски — ну не пива же туда наливать? Итак, Борис Иванович, готовность номер один. Начинаем отсчёт: десять, девять, восемь, семь...»
После слова «поехали» и так изрядно поддатый Васильев демонстративно убирает руки за спину, берёт зубами первую посудину, загнув голову, спокойно выпивает и, как нечто ненужное, выбрасывает в сторону. Кто-то рядом громко хлопает в ладони. Воодушевлённый аплодисментами, Васильев довольно улыбается. Поднимает зубами стаканчик с водкой — выпивает. По щекам у него течёт пот. Чья-то, судя по браслету, женская рука промокает его загорелое лицо бумажной салфеткой. Пустой стакан улетает вслед за первым. Борис Иванович, словно разъярённый бык, ненавистно смотрит в камеру. Руки у него по-прежнему сцеплены за спиной. Коньяк, а точнее говоря, турецкий бренди, он выпивает за один глоток, не поморщившись. Спасибо советской партийной школе! Но джин, эта примитивная самогонка из можжевеловой ягоды, идёт неважно.
Оператор-любитель снова берёт крупным планом его глаза: от напряжения сетчатка налилась кровью. Дыхание тяжёлое. Но Васильев, словно идущий на мировой рекорд спортсмен, не давая себе слабины, берётся зубами за последний стаканчик, победно его выпивает, а затем резко разворачивается и в майке и шортах бросается в бассейн...
— Вот так, будучи избранным областным депутатом, Борис Иванович Васильев станет защищать наши с вами интересы, — с усмешкой комментирует показанные кадры приглашённый в студию шестого канала подполковник Гребенюк. На нём парадный китель с золотыми погонами и дюжиной юбилейных медалей, что раздавала ещё Сажи Умалатова. — Но это далеко не все причуды генерального директора завода «Победа рабочих». Давайте посмотрим ещё один любопытный сюжетец с участием нашего героя.
У Бориса Ивановича кольнуло в груди, резко, неожиданно. Лоб покрылся холодным потом. Стало не хватать кислорода. «Вот так и случаются инфаркты миокарда, — подумал он, сжав рукой сотовый телефон».
Следующий сюжет был покруче предыдущего: вместе с двумя турецкими танцовщицами, стройными, изящными девочками, Борис Иванович отплясывал на дискотеке танец живота. И ладно бы просто отплясывал, так нет, перед тем, как выйти на сцену, девчонки стащили с него рубашку и, хохмы ради, нацепили лифчик пятого размера, накрасили помадой губы, а на голову надели женский парик...
Это как раз была та последняя турецкая ночь, когда, чтобы развеселить отчего-то разом взгрустнувшую Татьяну, Васильев был готов на любые жертвоприношения. Носил девушку по пустынному ночному пляжу на руках, пил из горлышка водку, дёргался под музыку в танце живота, а в довершение всего, уже за полночь, сунув аниматору двести баксов, устроил на берегу красочный фейерверк. А шустрый Данька, этот падкий на халяву мальчиш-плохиш, словно дорвавшийся до нижнего белья папарацци, всё заботливо снимал на видеокамеру — и как только у него аккумуляторы не сели?
— По этическим соображениям, полагая, что возле телеэкранов могут оказаться дети, мы прерываем показ присланной в редакцию видеозаписи, — с ехидцей заметил ведущий программы.
— Жаль, что на самом интересном месте, — хмыкнул Гребенюк. — Но и по тому, что мы сегодня увидели, можно сделать вывод, что во власть нынче рвутся люди, лишённые каких-либо моральных принципов и гражданской ответственности. Мне, человеку военному, привыкшему к дисциплине и порядку, трудно понять больные причуды новых русских, и уж тем более старых, десятилетиями стоявших у руля директоров наших промышленных гигантов, как господин Васильев. Но я вовсе не призываю избирателей голосовать против директора «Победы рабочих», если им по душе его заграничные чудачества, пусть придут и поддержат своего кумира, — добавил Гребенюк.
Его сменил рекламный ролик общественно-политического движения «Родина».
— Борис Иванович, я записал всю передачу на видеомагнитофон, — сразу же напомнил о себе Завадский. — При желании можно будет привлечь телевизионщиков к ответственности за вторжение в частную жизнь. Вы ведь не давали своего согласия на показ?
— Меня об этом никто не спрашивал, — горько усмехнулся Васильев. — Что делать-то будем, консультант?
— Главное — не паниковать! Во-первых, далеко не все ваши потенциальные избиратели эту программу видели, а во-вторых, с учётом нашего российского менталитета, вы не так уж и плохо в этом ролике смотрелись, прямо Савва Мамонтов наших дней. Честно говоря, я ожидал более пикантных сцен. Что-то вроде амурных похождений генпрокурора Скуратова или ведущего «Итогов» Евгения Киселёва. — Умел Виктор Маркович утешить.
— Да не было у них больше ничего, — оборвал Васильев. — Показали всё, что могли.
— А как же юная стрекоза с браслетом на руке, всё время вытиравшая вам пот?
— Стрекоза была, но без интимных подробностей. Интересно, как этот ушлый студент узнал, что я в депутаты баллотируюсь?
— Наверное, через Интернет, ввёл в качестве ключевого слова вашу фамилию — и получил кучу ссылок на газетные публикации. А дальше — дело техники. Ладно, Виктор Маркович, приезжай завтра с утра, поговорим на свежую голову, как дальше жить.
Завадский явился ни свет - ни заря — в половине восьмого утра, — видно, совсем плохо у Виктора Марковича с финансами, не зря говорят, что аппетит приходит во время еды, или решил действовать по поговорке, куй железо, пока горячо.
— Я на заводе рабочим задолженность по зарплате за два месяца погасил, чтобы с хорошим настроением на выборы шли, а теперь что делать? — наливая коньяк, рассуждал вслух Васильев. — Может, снять мне свою кандидатуру да и бросить все эти выборы на хрен?
— Это проще всего. — Завадский не скрывал своего волнения. Это было явно не в его интересах.
— А что делать будем, Виктор Маркович, после такой плёнки?
— Работать, Борис Иванович, работать. Мы и в более трудных ситуациях выходили победителями. Но вы и сами, наверное, понимаете, что цена положительного решения нашего вопроса с учётом непредусмотренных ранее обстоятельств теперь возрастает вдвое. И если в сталинском Советском Союзе всё решали кадры, то у нас всё решают деньги.
— Я согласен.
Рассчитавшись с Виктором Марковичем, Васильев всё равно никак не мог поверить, что за несколько оставшихся до голосования дней можно переломить ситуацию коренным образом. Однако по поступающей от своих доверенных лиц информации с интересом узнал, что в каждом многоквартирном доме по принципу западного сетевого маркетинга из пенсионеров-активистов создаются общественные штабы в его поддержку. И эти старики-пилигримы, как бы проявляя заботу о своих престарелых соседях, разносят по квартирам сетки с продуктовыми наборами и его предвыборные программки. А неходячие соседи в свою очередь пишут заявления, чтобы в день выборов о них не забыли, пришли с урной для голосования на дом.
А вскоре в почтовых ящиках избиратели обнаружили газетку под названием «Без ханжества», где на первой странице действующий депутат Гребенюк вкупе с другими скандальными политиками выступал с предложением легализации публичных домов! Весь разворот был заполонён непристойными фотографиями и перепечатками статей в защиту нетрадиционного секса и однополых браков. На последней странице — реклама фирм, предлагающих сексуальные услуги!
Но только узнавший о существовании такой газетёнки кандидат в депутаты Гребенюк успел накатать жалобу в прокуратуру, как буквально на следующий день обнаружил на бампере своей «Ауди» привязанную гранату РГД! Даже не посмотрев, что это за граната — не зря говорят, что у страха глаза велики — перепуганный подполковник кинулся за помощью в ФСБ. Район оцепила милиция, вызвали сапёров, понаехало телевизионщиков, как собак нерезаных. А граната оказалась учебной — и в порыве разочарования все шишки посыпались на Гребенюка, которого в СМИ окрестили попом Гапоном.
Завучу средней школы Поленовой выпала участь не легче. Родители двух десятиклассников, претендующих на золотые медали, обвинили Нину Петровну во взяточничестве. По данному факту было тут же возбуждено уголовное дело, и началось долгое, так ничего толком и не выяснившее, следствие. А сама завуч тем временем слегла на больничную койку с гипертоническим кризом.
Турецкая ночь Васильева как-то отошла на второй план. О телепередаче, если и вспоминали, то уже не с осуждением, а с гордостью за Бориса Ивановича, особенно в среде дворовых алкоголиков. В день голосования они с утра пораньше все как один дружно потянулись на избирательные участки, после которых их, как выяснилось, ждала щедрая бесплатная выпивка. Вместе с ними туда же явились десятки общественных наблюдателей-студентов, которые ненавязчиво помогали голосующим определиться с выбором в пользу известного хозяйственника и простого русского мужика Бориса Ивановича Васильева, которому ни при коммунистах, ни при демократах не было никакого житья.
Как и обещал Завадский, на выборах Васильев набрал пятьдесят два процента голосов, что обеспечило ему победу уже в первом туре голосования.
Подполковник Гребенюк набрал тринадцать процентов голосов, завуч средней школы Поленова — десять, Галкин — пять. Оставшиеся двадцать процентов, как и везде по стране, получил кандидат — «против всех».