Рассказ
– Говорю тебе, он битком набит деньгами! На, посмотри.
Худощавый юноша протянул другому, полненькому с бегающими глазками, замусоленный театральный бинокль.
– А может, у него там даже и золото. Или камушки, – продолжал худой, вышагивая позади своего приятеля, который осторожно перегнулся через край крыши и поднес к глазам бинокль. – Сможем тачку козырную купить, шикарных девочек снимем… Представляешь?
– А если… вдруг там ничего нет?
– Это как?
– Ну… если портфель пустой?
– Это голова у тебя пустая! Ты же видел, какой он тяжелый: старикан его еле носит. И потом, стал бы ты повсюду таскать с собой пустой портфель? Поговаривают, будто он и в туалет с ним ходит. И даже спит с ним.
Юноша остановился, выудил из кармана сигарету и закурил. И продолжил:
– Неужели ты струсил? Если боишься, так и скажи.
– Я не струсил! – возмутился полненький.
– Еще как струсил!
– Если ты такой смелый, то почему не сделаешь это один?
– Один?.. Да я бы сделал, конечно… Только вдвоем удобнее, надежнее… Ну и, наверно, спокойнее… Идиот, я же поделиться с тобой хочу, помочь тебе выбраться из этой грязи!.. Ты смотри, смотри, чего он там делает?
– Сидит на лавочке.
– Просто сидит и все?
– Ну, может, воздухом дышит… Еще, кажется, улыбается…
– А портфель где?
– На коленях держит.
– Вот-вот, я бы тоже держал! Ух, чую я, дружище, что нам крупно повезло. Я не я буду, слышишь, если этот старый жлоб не поделится с нами золотишком!..
Бросив окурок перед собой, он затоптал его и достал еще одну сигарету…
Было воскресенье. Держа на коленях старенький кожаный портфель, Борис Иванович Калитин сидел на лавочке около своего дома. Он дышал свежим воздухом и улыбался. Время от времени губы его беззвучно шевелились.
«Приветствую Вас, дорогая моя, и мысленно целую Вам ручки…» Нет, пожалуй, как-то чересчур простовато получается… Подумав так, Борис Иванович поправил очки, которые сползли с переносицы, поднял голову к небу, загадочно улыбаясь в свои густые усы. У губ его клубилось в морозном ноябрьском воздухе облачко пара.
«Приветствую Вас, ангел мой, и мысленно целую Ваши бархатные ручки…» Да, так лучше. А потом сразу можно и про расстояние: «Многие километры отделяют нас друг от друга, и много времени пройдет с тех пор, как я коснусь рукой этих строк, до тех пор, как их коснется Ваш драгоценный взгляд…» Ох, как хорошо-то получается!.. Борис Иванович, довольно улыбаясь, заерзал на скамейке.
«…Но все это время мысли мои будут с Вами…» Да, именно так. Ему уже не терпелось подняться к себе и начать письмо. Но Борис Иванович Калитин удерживал себя, смакуя предвкушение, и продолжал сидеть на лавочке, поглаживая морщинистой рукой потертую кожу своего портфеля.
А в воздухе пахло приближающейся зимой. Ветки деревьев давно уже были голыми. «Мне вчера приснился удивительный сон: будто мы с Вами загораем на пляже, и я мажу Вашу нежную спинку кремом для загара, а Вы мне рассказываете о светлом и просторном доме на берегу моря, о доме, в котором Вы хотите жить вместе со мной…»
Не в силах больше сдерживаться, Борис Иванович встал со скамейки, зашел в подъезд и, поднявшись по лестнице на второй этаж, очутился в своей квартире.
Он сразу прошел на кухню, вскипятил чайник и заварил себе крепкого чаю. Беззвучно шевеля губами, Борис Иванович при этом повторял строки заветного письма. Ему хотелось поскорее сесть за работу.
Поставив большую чашку бергамотового чая на письменный стол, Борис Иванович Калитин опустился в старенькое кресло, которое добродушно скрипнуло под ним. Положив перед собой чистый лист бумаги, он взял шариковую ручку и на несколько секунд прикрыл глаза, таинственно улыбаясь. А затем открыл их и начал писать: «Приветствую Вас, ангел мой…»
Слева от стола на табурете стоял старый кожаный портфельчик, и, судя по всему, это было его обычное место. Несколько раз Борис Иванович поднимался, чтобы пройтись по комнате. Несколько раз он хмурился и, смяв исписанный листок, бросал его прямо на пол. И начинал все заново.
Так прошел весь день…
А на следующее утро Борис Иванович Калитин встал с постели, как обычно, в половине седьмого. Он умылся, оделся, выпил на кухне большую кружку сладкого чая с баранками. И, взяв свой портфель, вышел из квартиры.
Борис Иванович работал вахтером в казенном учреждении, которое располагалось в двадцати минутах ходьбы от его дома. И он всегда ходил на работу пешком и пешком возвращался обратно. Дорога шла тихими двориками, затем по мосту через речку и вдоль ограды большого парка. В киоске около троллейбусной остановки Борис Иванович покупал несколько газет и журналов, потом переходил на другую сторону улицы и оказывался у дверей, за которыми располагалось его рабочее место.
Оно представляло собой стеклянную будку, перед которой стоял электронный турникет. В обязанности Бориса Ивановича входило требовать предъявления документов с тех, у кого не было специального магнитного пропуска. Однако посторонние довольно редко заглядывали в это учреждение, и обычно рабочий день Бориса Ивановича проходил спокойно, без напряжения. Сидя в своей будке, он целый день просматривал объявления в газетах и журналах или что-то писал. Старенький кожаный портфель стоял рядом на стуле. И, кстати, отлучаясь в уборную, Борис Иванович и впрямь брал его с собой. Видимо, там действительно лежало что-то очень ценное.
Раз в неделю Борису Ивановичу Калитину в его будку приносили большой мешок, полный писем. Это была исходящая корреспонденция, за которой по специальной договоренности с почтовым отделением через некоторое время приезжал на машине почтальон. Борис Иванович успевал положить в этот мешок сверху несколько своих писем – в старых выцветших конвертах, которых он много купил еще несколько лет назад.
Вообще, в жизни Бориса Ивановича давно уже почти ничего не менялось. Был ли он счастлив? Поскольку подобный вопрос никогда не возникал у него в голове, то, вполне вероятно, он и в самом деле был счастливым человеком. Во всяком случае, его все устраивало, и он все принимал как должное.
И точно так же, как должное, Борис Иванович воспринял когда-то решение жены уйти от него. Впрочем, они прожили вместе всего три года, и было это так давно, что теперь он совсем не помнил, как выглядела та женщина, на которой он был женат. Помнил он лишь о том, что она забрала с собой их двухлетнего сына. Однако и это воспоминание казалось Борису Ивановичу бесконечно далеким, чем-то, что произошло и не с ним вовсе, чем-то из жизни другого человека. И он редко думал о прошлом.
Почти не думал Борис Иванович и о настоящем. К примеру, когда его затопили соседи сверху, ему и в голову не пришло подняться к ним и, скажем, потребовать с них компенсацию. Он просто поставил под капающую воду кастрюльку, заварил себе чаю и пошел дописывать начатое письмо.
Зато Борис Иванович Калитин много думал о будущем. Но эти его мысли были скорее мечтами, чем планами. Он мечтал, например, о красивых женщинах. А еще мечтал побывать в других странах. И увидеть море – Борис Иванович никогда в своей жизни не видел моря, и ему казалось почему-то, что как только это произойдет, все сразу изменится, и сам он тоже станет другим. Он часто представлял себя гуляющим под руку с очаровательной женщиной вдоль морского побережья. Однако в то же время в глубине души Борис Иванович прекрасно осознавал, что не будет у него никогда ни очаровательной женщины, ни морского побережья. И его ничуть не смущал тот факт, что все его дни были похожи друг на друга…
И каждый вечер Борис Иванович Калитин одной и той же дорогой возвращался с работы – по тем же улицам, через тот же мостик, теми же двориками. В гастрономе неподалеку от своего дома он покупал себе на ужин какие-нибудь полуфабрикаты – пельмени, котлеты или готовые блины с начинкой. Борис Иванович и забыл уже, когда в последний раз пробовал нормальную домашнюю еду.
Зайдя в подъезд, он вынимал почту из почтового ящика и поднимался в свою квартиру. И каждый вечер его встречала тишина и пустота. Но его это ничуть не смущало, он давно уже привык к этому.
Раздевшись, Борис Иванович сразу шел на кухню, ставил готовиться еду и кипятил чайник. А пока вода закипала, он листал газету. Или читал письма – если они приходили в этот вечер.
Ах, что это были за письма! В них женщины изливали свою душу Борису Ивановичу, восхищались его изысканностью, чуткостью и даже признавались ему в любви. Женщины делились с ним своими самыми сокровенными мыслями. Женщины писали, что скучают по нему и мечтают увидеться с ним. Женщины, женщины, женщины…
И вполне естественно, что, читая эти письма, Борис Иванович Калитин забывал обо всем на свете. О том, например, что никогда не увидит ни одной из этих женщин. Как и никогда не увидит моря… И у него даже иногда подгорал ужин.
Каждое письмо Борис Иванович читал медленно, обстоятельно, смакуя слова и словно бы купаясь в этих удивительных строчках, выведенных нежной женской рукой и адресованных лишь ему, ему одному. Он читал эти письма и представлял себе женщин, которые писали их. Некоторые из них присылали ему свои фотографии, другие просто описывали свою внешность. И Борис Иванович представлял себе красивые лица, улыбающиеся ему. Он представлял блеск в глазах, обрамленных длинными ресницами. И губы – нежные, чувственные женские губы – они шептали ему слова, написанные на бумаге.
Иногда чтение и перечитывание писем затягивалось до глубокой ночи. Обычно же Борис Иванович, поев, успевал сесть за письменный стол и начать писать ответ или продолжить письмо, начатое накануне. И каждый новый вечер его жизни был похож на предыдущий…
В один из таких вечеров под окнами квартиры Бориса Ивановича Калитина появился уголек сигареты.
– Ну объясни мне, чего ты боишься? – послышался в темноте раздраженный шепот.
– Ничего я не боюсь! – Рядом с первым угольком возник второй.
– Но ты сомневаешься, да? – Послышалась усмешка. – Знаешь, как-то это все… по-женски…
– Да пошел ты…
– Я-то пойду…
– Хорошо. Только пообещай мне…
– Что именно?
– Ну, что мы не будем… ну, что ничего такого не будет…
– Конечно, не будет ничего такого!..
– Я имею в виду… ну, мы просто возьмем портфель и…
– Да, да, да!..
Борис Иванович Калитин возвращался с работы домой привычной дорогой. Однако в этот вечер ему впервые безумно хотелось свернуть со своего пути и просто прогуляться – по совершенно другим, незнакомым улицам. Конечно, ничего подобного он бы себе все равно не позволил, но, по крайней мере, в этот раз имелись веские причины.
Он всегда мечтал об этом. Но и боялся этого – потому и во всех своих письмах вместо обратного адреса указывал абонентский ящик на почте. Поэтому женщины, с которыми он переписывался, не знали, где он живет. И Борис Иванович был уверен, что ни одна из них не сможет потревожить его покой. Однако письмо, полученное им накануне, лишило его этой уверенности.
Поначалу Борис Иванович Калитин испугался: женщина, которую он видел только на фотографии, написала, что разводится с мужем, едет к нему, Борису Ивановичу, в его город и просит встретить ее на вокзале. Он всю ночь не мог уснуть и ворочался на кровати, пытаясь понять, что же ему теперь делать. Написать ей в письме, что он не может ее встретить? Да, пожалуй, так и надо сделать. Но как это объяснить? Лежа в постели, Борис Иванович пытался придумать нужные фразы, но все, что получалось, казалось ему угловатым и фальшивым.
А ранним утром Борис Иванович Калитин вышел на кухню, чтобы выпить воды. Сделав несколько глотков из кружки, он выглянул в окно. В бледных предутренних сумерках все во дворе казалось серым: серыми были покрытые инеем деревья, лавочки, серыми были тротуары и окрестные дома.
И вдруг… Борис Иванович скорее почувствовал, чем понял это: не может его жизнь всегда быть серой, монотонной, однообразной. И если он срочно не сделает чего-нибудь… необычного, то попросту сойдет с ума.
Именно в этот момент ему впервые пришла в голову мысль ответить на предложение женщины, которая хотела приехать к нему, согласием. Сперва эта идея показалась ему лишь дерзкой фантазией. Но когда наступил новый день, и Борис Иванович пошел на работу, и потом, когда он сидел в своей будке, мысль эта с каждой минутой казалась ему все более реальной. И он все более ясно осознавал, что должен поступить именно так.
И вечером, по дороге с работы домой, он уже начал придумывать ответное письмо. «Дорогая моя, ненаглядная! Не в состоянии слова выразить всю радость, которой наполнило меня известие о Вашем решении!..»
– Ну и куда ты так спешишь?
Совершенно внезапно Борис Иванович прямо перед собой услышал этот грубый мужской голос.
– Простите… – машинально пробормотал Борис Иванович, поднимая голову, чтобы разглядеть незнакомца.
Перед ним стояли двое: ближе был высокий и худой, в двух шагах от него находился второй, полненький и крепкий. На лицах у обоих были черные маски. Едва заметив это, Борис Иванович ощутил, как по спине пробежал холодок.
– Прощаю, – усмехнулся молодой человек, дыхнув на него перегаром.
Однако когда Борис Иванович попытался обойти его, тот положил руку ему на плечо:
– Не так быстро…
Тут Борис Иванович почувствовал страх, настоящий ужас, который сперва парализовал его, а затем заставил изо всех сил рвануться вперед. Рука незнакомца соскочила с его плеча и скользнула по лицу, смахнув с него очки. Борис Иванович Калитин хотел было вернуться и поднять их, но через мгновенье увидел, как на его любимые очки опустился тяжелый ботинок, и услышал хруст треснувших стекол.
И Борис Иванович кинулся прочь. Он бежал изо всех своих сил, бежал, ничего не видя перед собой. Может быть, портфель был слишком тяжелый… Почувствовав мощный толчок в спину, Борис Иванович споткнулся и рухнул на асфальт.
Он сразу хотел было встать, но мощный удар ногой опрокинул его.
– Куда же ты, сволочь, собрался? – послышался сверху голос незнакомца.
А потом Борис Иванович почувствовал, что кто-то пытается забрать у него его портфель. Сперва он попробовал сопротивляться, но тут же вновь получил удар ногой в живот. И отпустил ручку.
Юноша в маске открыл портфель и, запустив туда руку, вытащил толстую пачку писем, перевязанную шелковой ленточкой. Повертев немного в руках, помяв, он бросил ее на асфальт рядом с собой. И достал еще одну, очень похожую на предыдущую.
– Что за… – Незнакомец грязно выругался вслух.
Он опрокинул портфель и энергично встряхнул его. На асфальт посыпались пачки писем. Каждая была перетянута лентой, под которую был вложен листок с написанным от руки женским именем.
– Что это за дрянь? Где деньги?
Худощавый юноша в маске схватил одну из пачек, вытащил наугад несколько конвертов и открыл их. Внутри были лишь исписанные аккуратным женским почерком листы бумаги.
– Где деньги? – Незнакомец повернулся к Борису Ивановичу. – Ах ты гнида…
Сперва он с силой пнул одну из валявшихся на асфальте пачек, которая тут же рассыпалась. Все еще лежа на земле, Борис Иванович заслонился рукой от писем, которые разлетелись во все стороны. И было похоже, что именно этот жест взбесил незнакомца.
Первый удар тяжелого армейского ботинка пришелся на ребра Бориса Ивановича Калитина. Его бок сразу же пронзила острая боль, и он вскрикнул. Следующий удар пришелся по лицу. В глазах у Бориса Ивановича потемнело. А потом удары посыпались без остановки один за другим – в живот, в грудь, по голове – и продолжались до тех пор, пока сообщник бандита, испугавшись, не оттащил его…
Когда Борис Иванович очнулся, рядом с ним никого не было. Только разбросанные письма лежали вокруг. Тихонько постанывая, он стал собирать их. Каждое движение причиняло ему невыносимую боль. И все же он собрал все письма и сложил их в портфель. Затем кое-как добрел до дома и лег спать.
На следующее утро Борис Иванович почувствовал себя настолько плохо, что не пошел на работу. И к вечеру его состояние значительно ухудшилось – он даже вызвал скорую. Но было уже поздно.
Следующей ночью, находясь в реанимации, Борис Иванович Калитин умер.