Рассказ
П я т о е с е н т я б р я
Завтра открывается моя выставка, но я не чувствую по этому поводу особого энтузиазма.
Все картины, которые будут представлены там, написаны мной в середине зимы. С тех пор я топчусь на месте. За полгода – ни одного законченного полотна.
Конечно, выставка принесет мне большие деньги от продажи картин, однако это не столько радует меня, сколько пугает. Деньги, деньги… Я чересчур много думаю о них, причем подразумевая даже не плотные бумажки с водяными знаками, а жадное волнение, которое загорается в глазах людей, желающих купить плоды моих трудов. И я пытаюсь работать, ориентируясь на денежный блеск в человеческом взгляде, а это подобно смерти для художника. Только я ничего не могу с собой поделать: я смотрю внутрь себя и вижу одну лишь бесконечную пустоту.
Где же та прекрасная цель, в преданности которой я когда-то клялся, начиная творить? Неужели она померкла, утратила свою значимость для меня? Действительно ли та великая идея поиска истинной красоты, что помогала мне жить и создавать мои лучшие полотна, лишилась для меня теперь всякого смысла? Нет. Все дело в том, что я просто потерял веру если не в существование подлинного совершенства, то, по крайней мере, в свою возможность приблизиться к пониманию его природы.
Да, я окончательно заблудился, пытаясь отыскать дорогу к вечной красоте, поискам которой было посвящено все мое творчество. Мне кажется, что, когда я писал «Несущих красоту», я был гораздо ближе к цели, чем сейчас. Всего два года прошло с тех пор, но теперь, несмотря на свою молодость, я чувствую себя дряхлым стариком, который давно разочаровался в жизни и считает ее пустой тратой времени. За эти два года ко мне пришел успех, избавив меня от необходимости подрабатывать рисованием дешевых портретов на улице. И признание изменило мою жизнь, только в лучшую ли сторону?
На моем пути появилось много женщин, однако каждая из них неизменно волокла за собой разочарование на длинной веревке – достаточно длинной, чтобы столкнуться с ним было можно лишь спустя несколько недель или даже месяцев. А я ведь всегда верил, что истинную красоту следует искать именно среди женщин, среди этих божественных созданий с нежнейшей кожей. Но теперь я усомнился в них.
И я усомнился во всем, и это сомнение мрачной тенью легло на мою жизнь и мое творчество. Я просто не вижу выхода, не вижу дороги, которая могла бы привести меня к заветному идеалу. Красота – мой единственный Бог – постепенно лишает меня своего священного зова. А зачем тогда творить, воспевая Бога, если с каждым днем все больше отдаляешься от него, словно жестокая реальность уводит тебя от прекрасной, но неосуществимой мечты?
С е д ь м о е с е н т я б р я
Я нашел, нашел ее!
Те чувства, которые я испытываю сейчас, вряд ли можно описать словами. Уже глубокая ночь, но я не могу заснуть и сижу при свете лампы за письменным столом, периодически с улыбкой поглядывая на дверь спальни, где сладким сном спит самая чудесная женщина на свете. Истинное совершенство, которое я искал всю свою жизнь, явилось мне абсолютно неожиданно и как раз в тот момент, когда мне так его не хватало!
Она подошла ко мне на открытии моей выставки. Я в смертельной тоске бродил по залам, выслушивая неестественно льстивые отзывы гостей, раздавая автографы и с нетерпением ожидая момента, когда можно будет отправиться домой, чтобы снова остаться в одиночестве. И тут я заметил ее: она уже довольно долгое время стояла перед одной из моих картин, пристально разглядывая что-то. Я посмотрел на собственное полотно, думая о том, что именно могло привлечь внимание этой женщины, но она вдруг обернулась на меня.
Я даже вздрогнул: передо мной была та самая красота, которую я уже считал недостижимой для меня. Она явилась мне во взгляде этой женщины с привлекательным лицом и великолепной фигурой. И я застыл на месте, пораженный, а она внезапно улыбнулась и направилась ко мне.
Она говорила о впечатлении, которое произвело на нее мое творчество, а я слушал ее и не мог отвести от нее своих глаз. Потом она сказала, что ей было бы интересно услышать от меня лично трактовку моих полотен, и я провел ее по залам, объясняя значения наиболее важных своих картин. Она слушала меня очень внимательно и реагировала на мои слова необычайно тонко, чутко. Никогда прежде я не был так увлечен восхищенным взглядом женских глаз, никогда ни перед кем так не раскрывался!
И неожиданно я решил, что мне обязательно нужно показать ей свои незаконченные работы. Мне пришло в голову, что, возможно, эта женщина одним своим присутствием способна будет подать мне необходимые идеи, вдохновить меня на завершение начатого и создание нового. К моей величайшей радости, она с удовольствием приняла приглашение поехать ко мне домой.
С каким искренним вниманием, с каким неподдельным восхищением она рассматривала мои незаконченные полотна! А я не мог отвести взгляда от ее прелестных глаз, от ее взволнованной улыбки. И мне казалось, что моя мастерская, где мы стояли, стала вдвое светлей, наполненная чудесным сиянием, которое исходило от этой потрясающей женщины.
И тут я вдруг почувствовал, что как будто бы пьянею от ее запаха, от сладких звуков ее голоса, от ее доверчивого восторга. Я приблизился к ней, прикоснулся к ней, положил руки на ее бедра. Будучи уже неспособным сопротивляться неистовому зову красоты, я обнял ее, начал целовать, и – о, чудо! – она с благосклонностью приняла мои поцелуи, страстно отвечая на них!..
Ее тело – я в жизни не видел ничего более прекрасного! Любое искусство ничтожно по сравнению с нежностью ее кожи, с линиями, формами ее фигуры. Я до сих пор не могу поверить… Неужели действительно все это теперь принадлежит мне? О, Боже!..
П я т н а д ц а т о е с е н т я б р я
Никогда еще я не был так счастлив! Я точно знаю, что чувствовать себя подобным образом способен лишь тот, кто познал некую божественную тайну. А со мной произошло нечто еще более чудесное: после долгих поисков я узрел своего Бога – подлинную, вечную красоту!
Эта женщина – самое прекрасное, что могло со мной случиться. Каждая клеточка ее великолепного тела, каждое ее движение, каждая улыбка восхищают меня, приводя в благоговейный трепет. Она – моя жизнь, мое вдохновение, мой Бог!
С е м н а д ц а т о е с е н т я б р я
Я так много работаю, у меня столько новых идей! И все это – благодаря ей. Эта женщина не перестает радовать меня, поражая своим великолепием.
Заканчивая старые полотна, я принимаюсь за новые. В каждом из них есть частичка ее – изгиб тела, лицо или хотя бы улыбка. Ведь мое предназначение как художника состоит в том, чтобы донести до людей истинную красоту. И все же в глубине души я безумно счастлив, что эта женщина принадлежит лишь мне одному…
В о с е м н а д ц а т о е с е н т я б р я
Она приходит ко мне по вечерам, иногда остается на ночь, а выходные мы целиком проводим вместе. Я часто рисую ее, и она с удовольствием позирует мне. Она просто очаровательна, эта женщина, она – чудо!
А еще она нашла покупателя на несколько моих картин, которые я в глубине души считал не очень удачными. Но она сказала, что эти картины замечательны, и она знает человека, который готов купить их по вполне приличной цене. Так хорошо, что она убедила меня продать их, ведь они слегка тяготили меня. Думаю это было правильное решение.
Д в а д ц а т ь т р е т ь е с е н т я б р я
Все-таки у нее слишком большие мизинцы на ногах. Меня это почему-то немного пугает. Странно, что я никогда не замечал этого раньше.
Впрочем, я, наверное, чересчур преувеличиваю… Все дело, быть может, в моем плохом настроении. Я даже не знаю, чем это вызвано, однако в последние дни меня одолевает какое-то тяжкое беспокойство. Должно быть, обычная осенняя депрессия…
Д в а д ц а т ь ш е с т о е с е н т я б р я
Мне даже не верится: она предложила продать мою любимую картину, ту самую, которую я под строгим секретом показал только ей одной и о которой просил никому не рассказывать. Она сказала, что нашла покупателя, который вслепую посулил за нее баснословные деньги. Но я никогда не продам это полотно, потому что для меня оно бесценно. Я ведь хотел подарить его ей, но теперь…
Не знаю даже, чем это обусловлено, однако мне чудятся странные вещи. Кажется, у нее весьма неуравновешенный характер. Конечно, я тоже много нервничаю, но в последнее время мы уж слишком часто ссоримся по пустякам. И потом, я никак не могу понять: откуда в ней столько цинизма?.. Некоторые ее высказывания вызывают у меня чуть ли не отвращение…
Д в а д ц а т ь в о с ь м о е с е н т я б р я
О, как же такое могло произойти? Женщина, которую я боготворил, в которой видел подлинную красоту, истинное совершенство, она оказалась всего лишь проституткой! Как я мог так ошибиться, как мог впустить в свой дом эту грязную змею? Я до сих пор не могу поверить…
Но она сама мне во всем призналась, когда сегодня днем мы в очередной раз поссорились из-за какой-то мелочи. Она рассказала мне, что ее за большие деньги нанял помешанный на редких полотнах состоятельный коллекционер. Он поручил ей втереться ко мне в доверие и устроить все так, чтобы через нее я продавал ему свои новейшие картины. С каждой из них она должна была получать солидные комиссионные. Она сказала, что все было бы хорошо, если бы я не заупрямился. Неужели я действительно был так слеп?
Я же ведь просто считал, что разногласия у нас возникли на почве усталости. Мне пришло в голову, что нам неплохо было бы покинуть город, уехать куда-нибудь отдохнуть. Я сказал ей об этом вчера и предложил съездить на юг на пару недель. Но все оказалось гораздо хуже, чем я думал…
После своих страшных признаний она стала пытаться уговорить меня оставить все как есть, не упираться и продавать свои картины этому сумасшедшему коллекционеру. Она умоляла меня, говорила, что будет любым образом ублажать меня, обещала делать все, что я захочу. А я с ужасом смотрел на нее и не мог произнести ни единого слова.
Эта женщина, она теперь была мне невыразимо противна. Ее глаза, ее речи, ее тело – все это оказалось ложью! И я испытывал в тот момент одно лишь дикое отвращение.
Я молча поднял руку и указал ей на дверь. Выражение лица у меня, наверное, было угрожающим, потому что она испуганно отшатнулась, быстро нашла свою сумочку и выбежала из квартиры. Едва звуки ее шагов утихли, я бросился на диван и завыл, как раненый зверь. Мне захотелось напиться до беспамятства…
В т о р о е о к т я б р я
Я пью и пью постоянно. Мои руки трясутся, и тело, кажется, уже насквозь пропиталось алкоголем. Но я не могу забыть о совершенной красоте, которая ускользнула от меня.
Сейчас-то я понимаю, что никакого совершенства там и в помине не было. Была лишь гнусная шлюха, которая самым наглым образом одурачила меня. Но я же видел божественное, я видел – я верил! Теперь я уже не верю…
Ч е т в е р т о е о к т я б р я
Я еще жив! И я все понял. Это должно было произойти со мной…
Сегодня я, как обычно после пьяной ночи, проспал до вечера, а потом вышел из дома, но не затем, чтобы купить спиртного. Мне вдруг захотелось немного прогуляться. Должно быть, я выглядел ужасающе с опухшим от пьянства лицом и недельной щетиной, потому что прохожие шарахались от меня прочь, но меня это мало волновало. Я просто шел, не зная даже, куда направляюсь.
Город почему-то казался мне совсем незнакомым. Я долго брел по длинным и узким улочкам, наткнулся на маленький скверик и, отыскав свободную скамейку, присел отдохнуть. Погода стояла прекрасная, светило солнце, было тепло, но я отчего-то кутался в свой плащ.
Вся эта история теперь представлялась мне дурным сном, жестоким кошмаром. Ко мне снова вернулось убийственное ощущение пустоты. Где же в этом безжалостном мире можно найти совершенство? Я опустил голову и закрыл глаза.
И внезапно откуда-то послышалась музыка. Вероятно, нежные звуки фортепиано доносились из окна соседнего дома. Это был знакомый мне отрывок из сюиты Дебюсси.
Я заслушался. Ноты вплетались в шорох опадших листьев, погоняемых легким ветерком, в приглушенные голоса людей, в шум автомобильных моторов. Эта волшебная музыка словно хотела указать мне на что-то, на что-то очень важное.
Я открыл глаза и огляделся вокруг. И вдруг почувствовал, что все изменилось. Да, в тот самый миг я обрел то, что искал, и понял, что истинная красота не может быть сосредоточенна в одном лишь теле хорошенькой женщины, что она – повсюду: в сиянии солнца, в легких прикосновениях теплого ветерка и даже в шорохе листьев. Даже в шорохе блеклых осенних листьев, которые лежат на дорожках сквера…
Я был потрясен. И впервые за долгое время улыбнулся. И заплакал.