Гавриил Батеньков

Одичалый

 

1

Я прежде говорил "Прости!"

В надежде радостных свиданий,

Мечты вилися на пути,

А с ними ряд воздушных зданий.

Там друг приветливый манил,

Туда звала семья родная,

Из полной чаши радость пил,

Надежды светлые питая.

Теперь - прости всему навек!

Зачем живу без наслаждений?

Ужель еще я человек?

Нет!.. да! - для чувства лишь мучений!

Во мне ли оттиск божества?

Я ль создан мира господином?

Создатель - благ. Ужель их два?

Могу ль его назваться сыном?

 

Шмели покоятся в дупле,

Червяк в пыли по воле гнется -

И им не тесно на земле:

Им солнце светит, воздух льется,

Им - все! А мне

Едва во сне

Живая кажется природа...

Ищу в бесчувственной стене

Отзыв подобного мне рода.

2

Вон там туман густой вдали

И буря тучами играет;

Вода одна, и нет земли,

Жизнь томно факел погашает.

Вон там на воздухе висит,

Как страшный остов, камень голый,

И - дик и пуст - шумит, трещит

Вокруг трущобы лес сосновый.

Там серый свет,

Пространства нет,

И время медленно ступает...

Борьбы стихий везде там след...

Природа в сиротстве рыдает...

И там уму

В тюрьме тюрьму

Еще придумалось устроить...

Легко ему

Во мраке - тьму,

В теснине - тесноту удвоить!

Там пушек ряд,

Там их снаряд;

При каждом входе часовые.

Кругом крутят,

Кругом шумят

Морские волны лишь седые.

Куда пойти?

Кому прийти

Сюда без ведома смотрящих?

И как найти

К родным пути,

Где даже нет и приходящих?

 

Все это там, друзья, для вас -

И редко вам на мысль приходит...

Все это здесь, друзья, для нас:

Здесь взор потухший лишь находит

Пространство в нескольких шагах,

С железом ржавым на дверях,

Соломы сгнившей пук обшитый

И на увлаженных дверях

Следы страданий позабытых.

 

Живой в гробу,

Кляну судьбу

И день несчастного рожденья!

Страстей борьбу

И жизнь рабу

Зачем вдохнула из презренья?

3

Скажите: светит ли луна?

И есть ли птички хоть на воле?

Им дышат ли зефиры в поле?

По-старому ль цветет весна?

Ужель и люди веселятся?

Ужель не их - их не страшит?

Друг другу смеет поверяться,

И думает, и говорит?

Не верю. Все переменилось:

Земля вращается, стеня,

И солнце красное сокрылось...

Но, может быть, лишь для меня?

4

Вон там весной

Земли пустой

Кусок вода струей отмыла.

Там глушь: полынь и мох густой-

И будет там моя могила!

Ничьей слезой

Прах бедный мой

В гробу гнилом не оросится,

И на покой

Чужой рукой

Ресниц чета соединится.

 

Не урна скажет, где лежит

Души бессмертной бренна рама;

Не пышный памятник стоит,

Не холм цветистый - влажна яма.

Кто любит, не придет туда;

Родной и друг искать не будет

Ко мне заросшего следа;

Его могильщик позабудет.

Здесь имя - в гробовую тьму...

Добра о нем уже не скажут -

И с удовольствием к нему

Враги одно лишь зло привяжут.

Погибли чувства и дела,

Все доброе мое забыто,

И не осмелится хвала

Мне приписать его открыто.

Довольно раз

К цепям у нас

Себе позволить отвращенье,

Сказать... поднять чело на час -

И расклокочется гоненье...

 

Кукушка стонет, змей шипит,

Сова качается на ели,

И кожей нетопырь шумит -

Вот песнь кругом сырой постели.

Песок несется, ил трясется,

Выходит пар из мокроты,

И ржавый мох в болоте ткется -

Вот мне приветные цветы!

Придет холодный финн порой -

И в сердце страх один имея,

Смутится самой тишиной

И скажет: "Здесь приют злодея -

Уйдем скорей, уж скоро ночь.

Он чудится и в гробе смутой..."

С колом в руках, в боязни лютой,

Крестясь, пойдет оттоле прочь.

 

О люди, знаете ль вы сами,

Кто вас любил, кто презирал

И для чего под небесами

Один стоял, другой упал?

Пора придет:

Не лживый свет

Блеснет - все будет обличенье...

Нет! не напрасно дан завет,

Дано святое наставленье,

Что бог-любовь, и вам любить -

Единый к благу путь указан...

И тот, кто вас учил так жить,

Сам был гоним, сам был наказан...

Но чем то сердце будет здесь,

Которое любить умело

И с юных лет уже презрело

Своекорыстие и спесь?

Что будет око прозорливо,

Которое земли покров

Так обымало горделиво

И беги мерило миров?

Что будет череп головной,

Разнообразных дум обитель?..

Земля смешается с землей,

Истлит все время-истребитель!

Но скоро ли? Как для меня

Желателен конец дыханья!

Тлен благотворного огня

Сулит покой, конец страданья!

Но, други, в этот самый час,

Как кончу я мой путь печальный,

Быть может, трепет погребальный

Раздастся в сердце и у вас -

Иль меж душами нет сношений

И чувство чувства не поймет?

Ненужный вам для наслаждений

Равно - живет иль не живет?

Ужель, себя

Одних любя,

Во мне лишь средство веселиться

Искали вы, и не скорбя,

Могли навек со мной проститься?

И крови глас

Ужели вас

Ко мне порой не призывает?

И дружбы жар в "прости" погас -

И стону хохот отвечает?

 

Пусть так. Забытый и гонимый,

Я сохраню в груди своей

Любви запас неистощимый

Для жизни новой, после сей!

Вкушайте, сильные, покой,

Готовьте новые мученья:

Вы не удушите тюрьмой

Надежды сладкой воскресенья!

Бессмертие! В тебе одном

Одна несчастному отрада:

Покой - в забвеньи гробовом,

Во уповании - награда.

Здесь все, как сон, пройдет. Пождем -

Призывный голос навевает.

Мы терпим, бремя мук несем,

Жизнь тихо теплится... и тает...

 

Примечания

 

Одичалый (с. 295). - Впервые - "Русская беседа", 1859, т. 3, Ќ 15, с цензурными пропусками. Отрывки - с рядом искажений в издании А. И. Герцена и Н. П. Огарева "Русская потаенная литература XIX века" (Лондон, 1861) и в исправленном виде в "Собрании стихотворений декабристов" (Лейпциг, 1862). Поэма написана в мае 1827 г. в крепости Свартгольм, где декабрист Батеньков отбывал одиночное заключение. Списки поэмы сохранились у некоторых декабристов. Подробнее о судьбе поэмы и ее художественных особенностях см.: А. А. Илюшин. Поэзия декабриста Г. С. Батенькова. М., 1978, с. Стр. 296. В тюрьме тюрьму // Еще придумалось устроить... - По предположению А. А. Илюшина, мотив "двойной тюрьмы" подсказан не только биографической реальностью (Свартгольм находится на острове), но и поэмой "Шильонский узник".

А. С. Немзер,
А. М. Песков

 

 


Hosted by uCoz