Толя Прыгунов был исполнительным офицером. Когда перед торжественным собранием начальник штаба эскадрильи приказал постоять на сцене у знамени полка, Толя согласно кивнул. НШ принял это как знак повиновения. Но ему следовало ответственнее подойти к отдаче такого приказания. Дело в том, что лейтенант Прыгунов был в доску пьян. Его состояние было следствием высокой исполнительности. Началось с того, что командир экипажа пригласил его к себе еще задолго до собрания. Там он приказал выпить в честь дня Советской Армии и Военно-морского флота. Выпили они по три полнокровных стопки. Когда пришли в Дом Офицеров, командир исчез, а Толя попался на глаза командиру отряда, которому нужен был личный сопровождающий. Они зашли в буфет и там с замкомэской, втроем, выпили бутылку коньяка. Потом еще кто-то воспользовался своим служебным положением, и бедный Толя теперь был в невменяемом состоянии.
Со стороны это в глаза не бросалось. Толя стоял смирно, и, казалось, только ожидал очередного приказания. Чем и воспользовался начальник штаба эскадрильи. Он забыл своевременно сформировать знаменную группу. В спешке он нашел двух офицеров и Толя был третьим. Вот только надо было убедиться в трезвости назначаемого. А спиртной дух он и не мог учуять, так как сам с начальником строевого отдела уже успел употребить.
Толя, как зомби, прошел за кулисы. Там собралась большая компания из знаменщиков и ассистентов. Каждые пятнадцать минут происходила смена. Они четко выходили на сцену за спиной командира дивизии и меняли тех, кто свои 15 минут отстоял. Кто-то принес с собой бутылку коньяка с большой шоколадкой и шепотом предложил тут же, за кулисами ее распить. Но Толя долго фокусировал своё зрение, а когда убедился, что угощающий не относится к его начальству, отказался.
Настала очередь и Анатолию выйти к знамени. Он шагом Робокопа вышел на сцену. Так же четко принял знамя и застыл в подобающей торжественности момента позе. Правда, простоял он недолго. Отсутствие закуски, духота в зале и напряженность сделали свое дело. Ровно через восемь минут и пятнадцать секунд Толя, не сгибаясь, как стоял, так и упал. Знамени упасть не дали. Как в бою, не отпуская автомата, опытный ассистент, давно почуявший неладное, подхватил знамя. Со стороны могло показаться, что оно только кивнуло павшему герою. Наблюдавший всю эту сцену, распорядитель, тут же послал замену. Сменщик умудрился не наступить на Толяна, распростертого на сцене, и застыл в подобающей торжественности момента позе. Проблему героя, лежащего на сцене, решили просто. Его за ноги втащили под свисающие кулисы. Правда поцарапали лоб и занозили нос. А шапку, валяющуюся на сцене, ударив пыром, загнали за трибуну. Собрание скоро закончилось, и в шуме праздничного концерта не слышался храп спящего на стульях Анатолия. В паузах музыканты грозно посматривали на геликон, но так как он за собой вины не чувствовал, то и помалкивал себе в тряпочку.
Генералу потом сказали, что офицер потерял сознание от излишней напряженности и скованности. А Толя, из списка обязательных для исполнения команд, исключил команду «Пей!»