М.Ю. Лермонтов
Автопортрет (акварель)
Перед вами автопортрет М.Ю. Лермонтова, написанный им в 1837-1838 гг. Поэт изобразил себя в мундире Нижегородского драгунского полка, в бурке и с шашкой на фоне Кавказских гор. И хотя искусствоведы найдут в этой работе массу изъянов – неестественный изгиб руки, держащей шашку, идеализацию образа и т.д., всё же на этом портрете мы видим того Лермонтова, которого представляем себе, читая «Героя нашего времени», «Родину», «Парус», «Валерик»…
Часто так бывает, что талантливый, а тем более гениальный, человек талантлив не в одной только области. Вот и Михаил Юрьевич Лермонтов, который известен у нас, конечно же, прежде всего, как поэт, был также одарённым математиком, музыкантом и художником. И если до нас дошли лишь отдельные отзывы о его умении решать сложные математические задачи, есть воспоминания и о том, что Лермонтов исполнял на скрипке сложнейшие произведения и, вроде бы, даже сам сочинял музыку (к сожалению, ноты его произведений пока не найдены), то о Лермонтове-художнике мы знаем значительно больше.
М.Ю. Лермонтов оставил после себя не только гениальные литературные сочинения, но и богатое художественное наследие. До нашего времени дошло далеко не всё, что он нарисовал: 13 картин маслом, 44 акварели, более 400 рисунков, включая рисунки в рукописях, альбомах и четыре оттиска с кавказскими сюжетами, выполненные с литографского камня. В основном изобразительное наследие поэта хранится в Пушкинском Доме (Институт русской литературы Российской Академии Наук), в Российской Национальной Библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге, Российской Государственной библиотеке, Литературном музее, а также в мемориальных музеях Лермонтова в Москве, в Тарханах, Пятигорске. К сожалению, многие рисунки оказались за рубежом.
***
Любовь к рисованию проявилась у Миши Лермонтова довольно рано. По воспоминаниям С.А. Раевского, знавшего будущего поэта с детства, пол в комнате Миши в тарханском доме был покрыт зелёным сукном, и для него было величайшим удовольствием ползать по полу и рисовать мелом. Именно так, с мелком в руках изображен Миша Лермонтов - ребёнок на портрете. Об этом же увлечении вспоминают и А.П. Шан-Гирей, и М.Е. Маликов. Юрий Петрович поощрял занятия сына рисованием («Папенька сюда приехал, и вот уже две картины извлечены из моего porttfeuille, слава Богу, что такими любезными для меня руками»). Возможно, что уже в Тарханах у Миши был учитель рисования, но подтверждения этому пока не найдено.
М.Ю. Лермонтов в детстве. Неизв. художник, 1817-18 гг гг.
Во время учёбы в Московском университетском благородном пансионе Лермонтов берёт уроки рисования и живописи у Александра Степановича Солоницкого. Об этих занятиях сам Лермонтов пишет к тётушке М.А. Шан-Гирей: “Заставьте, пожалуйста, Екима рисовать контуры, мой учитель говорит, что я ещё буду их рисовать с полгода; но я лучше стал рисовать; однако ж мне запрещено рисовать своё...” (осень 1827 г.); “Скоро я начну рисовать с (buste) бюстов... какое удовольствие! К тому ж Александр Степанович мне показывает также, как должно рисовать пейзажи” (20-21 декабря 1827 г.). Сохранились несколько учебных рисунков будущего поэта , например, «Ребёнок, тянущийся к матери» и «Мадонна с младенцем» - ученические копии с гравюр, а также картина маслом «Андрей Первозванный» (1828), вероятно, копия с картины художника А.П. Лосенко (1764). Эти произведения хранятся в музее-заповеднике “Тарханы”. А.С. Солоницкий – пансионский преподаватель рисования, художник-акварелист, при обучении основное внимание уделял следованию натуре, что впоследствии нашло отражение не только в живописном и графическом, но и в литературном творчестве Лермонтова. У юного поэта установились доверительные отношения с его учителем рисования, он передал Солоницкому тщательно переписанную тетрадку своих стихотворений.
Ученические работы М.Ю. Лермонтова «Мадонна с младенцем» и «Андрей Первозванный»
Позднее Лермонтов стал часто делать рисунки в письмах к тётушкам, “кузинам”. В 1832 г. Лермонтов пишет к М.А. Лопухиной “...Как раз сейчас начинаю рисовать кое-что для вас и может быть пошлю вам рисунок с этим же письмом... Стоит ли мысль человека, как бы значительна она ни была, того, чтобы ее повторили в чем-нибудь вещественном, чтобы она стала понятной душе других?”
В Петербурге в 1835-1836 гг. Лермонтов продолжил занятия живописью и рисованием. Его учителем стал Пётр Ефимович Заболотский. П.Е. Заболотский – художник, друг О.А. Кипренского и Б.И. Орловского, автор широко известного портрета М.Ю. Лермонтова в мундире лейб-гвардии Гусарского полка – считал Лермонтова способным учеником и хорошо отзывался о его живописных работах.
Впрочем, многие современники поэта (А.П. Шан-Гирей, А.З. Зиновьев, С.А. Раевский, Е.П. Ростопчина, А.М. Верещагина и др.) отмечали, что Лермонтов был одарён талантом живописца, и, если бы не стал поэтом, то мог бы быть профессиональным художником. Лермонтов умел сочетать в себе то и другое, эти два вида творчества были у него неразделимы. Сам Михаил Юрьевич сравнивает труд художника и поэта в стихотворении “Поэт” (1828):
Когда Рафаэль вдохновенный
Пречистой девы лик священный
Живою кистью окончал, -
Своим искусством восхищенный
Он пред картиною упал!
Но скоро сей порыв чудесный
Слабел в груди его младой,
И утомленный и немой,
Он забывал огонь небесный.
Таков поэт: чуть мысль блеснет,
Как он пером своим прольет
Всю душу; звуком громкой лиры
Чарует свет и в тишине
Поет, забывшись в райском сне,
Вас, вас! Души его кумиры!
И вдруг хладеет жар ланит,
Его сердечные волненья
Все тише, и призрак бежит!
Но долго, долго ум хранит
Первоначальны впечатленья.
Современный исследователь В.В. Афанасьев отмечал, что “Лермонтов-писатель обладал превосходной зрительной памятью, острой наблюдательностью, свежестью восприятия, то есть всем, что необходимо художнику. В лермонтоведении постоянно отмечается присущее великому поэту живописное (выделено мною – А.С.) видение мира”. Действительно, ещё Эйхенбаум обратил внимание на живописное многоплановое построение, например, в сцене у монастыря в романе “Вадим”, причём использованная в этой сцене система светотеневых контрастов восходит к Рембрандту: “Вокруг яркого огня, разведенного прямо против ворот монастырских, больше всех кричали и коверкались нищие. Их радость была исступление; озаренные трепетным, багровым отблеском огня, они составляли первый план картины; за ними все было мрачнее и неопределительнее, люди двигались как резкие, грубые тени; казалось, неизвестный живописец назначил этим нищим, этим отвратительным лохмотьям приличное место; казалось, он выставил их на свет как главную мысль, главную черту характера своей картины…”. Вообще, на Лермонтова графика и живописца Рембрандт оказал значительное влияние. Это видно, например, из сравнения листа набросков поэта на обложке романа “Вадим”, с рисунками Рембрандта, цветового и светотеневого решения картин Лермонтова. Достаточно посмотреть на акварель М.Ю Лермонтова, изображающую, как считают Эмилию – героиню драмы «Испанцы» (возможно, на акварели изображена Варенька Лопухина)..
Эмилия – героиня драмы «Испанцы».
(В.А. Лопухина?)
«Предок Лерма»
Или, например, картина «Предок Лерма» (1833), также написанная с использованием характерных рембрандтовских тонов. Интересна история создания этой картины, принадлежавшей другу Лермонтова Алексею Александровичу Лопухину (брату Вареньки), рассказанная его сыном Александром Алексеевичем: Лермонтов «…однажды до поздней ночи работал над разрешением какой-то задачи, которое ему не удавалось, и утомлённый заснул над ней. Тогда ему приснился человек, изображённый на прилагаемом полотне, который помог ему разрешить задачу. Лермонтов проснулся, изложил решение на доске и под свежим впечатлением мелом и углём нарисовал портрет приснившегося ему человека на штукатурной стене его комнаты…». При ремонте дома штукатурка осыпалась, и Алексей Лопухин очень сожалел о пропавшем портрете. Лермонтов, узнав об этом , прислал ему из Санкт-Петербурга портрет приснившегося ему человека, изображённый маслом на холсте. Шутя он утверждал, что это его предок – испанский герцог Лерма (тогда поэт считал, что его род происходит из Испании, что нашло отражение и в его поэтическом творчестве, например – драме «Испанцы»). Вглядевшись в портрет, можно заметить в изображённом человеке черты лица самого поэта.
Очень часто, как в уже упоминавшемся фрагменте романа “Вадим”, в литературных произведениях Лермонтова встречаются описания, сделанные, как бы, рукой художника (например, описания природы, портреты Максима Максимыча и Печорина в романе “Герой нашего времени” и др.). В.В. Афанасьев назвал эту особенность стиля Лермонтова “живописью словом”. И рисунки поэта на полях рукописей являют этому лучшее подтверждение. “Графические образы рождались не в процессе писания стихов, а как бы параллельно, на других листах”, - считает И.Л. Андроников. Художник-график и исследователь графического наследия поэта Л.Н. Шаталова полагает, что Лермонтов обладал особым даром видения и восприятия мира, так называемым пиктографическим (от слов “пикто” - рисовать и “графо” - писать) мышлением. Он запечатлевал в уме не только мысль, но и образ (а, может быть, наоборот), поэтому литературные произведения сопровождают рисунки. И в этом цельном аспекте поэт-художник Лермонтов еще практически не изучался.
Это двуединое творчество выделяет его из ряда других великих мастеров слова. Хотя, в какой-то мере, такое мировосприятие было свойственно и А.С. Пушкину, и отчасти Ф.М. Достоевскому. Следует сказать, что умение рисовать (а обучение рисованию входило в программу дворянского образования) было свойственно многим русским писателям. Однако Лермонтов стоит на особом месте среди рисующих литераторов.
Зпизод сражения при Валерике - рисунок М.Ю. Лермонтова, раскрашенный акварелью князем Г.Г. Гагариным
Рисунки Лермонтова своеобразны, выполнены на высоком художественном уровне, он уверенно владеет линией, безукоризненно передаёт движение, владеет перспективой, умело строит композицию. Особенно удаются поэту изображения лошадей, батальные сцены. Недаром художник князь Г.Г. Гагарин (ставший впоследствии вице-президентом Императорской Академии художеств) признавал превосходство поэта в рисунке и выполнил несколько акварелей по его рисункам (например, “Валерик”). Глядя на эту акварель, также как и на другую, посвящённую той же теме «Валерик. Похороны убитых» невольно вспоминаешь строки из одноимённого стихотворения Лермонтова:
А там вдали грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
Тянулись горы – и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он – зачем?
Автошарж Лермонтова
Лермонтов также проявил себя незаурядным карикатуристом. Он высмеивал различные проявления пошлости, которые видел в других, но мог не пощадить и себя. Так, например, он всегда подшучивал над своей «армейской наружностью», которой наградила его судьба, изображал себя то горбуном (намёк на некоторую сутулость), то подчёркивал свои кривоватые (результат падения с лошади в манеже) ноги.
Хороши и его пейзажи. Если судить по письмам поэта, он любил рисовать и рисовал часто. Так, находясь на Кавказе во время своей первой ссылки, он “снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал” и привез с собой “порядочную коллекцию” (письмо С.А. Раевскому из Тифлиса осенью 1837 г.). Вернувшись в Санкт-Петербург он пишет по этим зарисовкам картины маслом, а из рисунков около двадцати дарит своему учителю П.Е. Заболотскому, друзьям и знакомым.
«Крестовая гора» (картон, масло)
В поисках мест, изображённых на кавказских картинах М.Ю. Лермонтова И.Л. Андроников с их фотокопиями объехал не один раз всю Военно-Грузинскую дорогу. Ему удалось найти практически все места, которые до этого обозначались в каталогах как Кавказский вид с арбой» или «… с верблюдом». «И вдруг стало ясно: эти места и описла Лермонтов в «Демоне»! Он оживил эти древние развалины, населил их людьми, превратил в замок Гудала. Здесь живёт его Тамара. Сюда прилетает Демон навевать сны на «её шелковые ресницы». А в конце – в эпилоге – он описал этот замок, гно уже заброшенный, опусчтелый, напоминающий о прежних днячх, о том, что волновало в поэме:
На склоне каменной горы
Над Койшаурскою долиной
Ещё стоят до сей поры
Зубцы развалины старинной.
Рассказов, страшных для детей,
О них ещё преданья полны…
Как призрак, памятник безмолвный,
Свидетель тех волшебных дней,
Между деревьями чернеет.» -
так описывает И.Л. Андроников место, изображённое на рисунке Лермонтова «Развалины на берегу Арагвы в Грузии».
«Развалины на берегу Арагвы в Грузии».
Рисунки, картины, наброски в рукописях – все это было формой выражения его творческого дара, также как стихи и проза. Изобразительное творчество Лермонтова нельзя рассматривать отдельно от литературного, они составлены в единое целое гением великого писателя», - пишет В.В. Афанасьев.
В предисловии к альбому-каталогу «М.Ю. Лермонтов. Картины, акварели, рисунки» И.Л. Андроников пишет: «К серьезному изучению живописного (и тем более графического – А.С.) наследия Лермонтова исследователи по существу не приступали. …связь между поэтическим даром и художественными способностями Лермонтова не привлекала внимание. Лермонтов-поэт воспринимается сам по себе, картины и рисунки представлялись чем-то отдельным. Между тем глубокая, хотя подчас и скрытая связь дарования Лермонтова-поэта и Лермонтова-художника существует».
Рисование - это лермонтовский путь самобытного решения какой-либо темы. Это - раскованность, умение запечатлеть отдельные факты, события, лица. Поэтому альбомы с рисунками Лермонтова и отдельные его рисунки на рукописных страницах следует считать материалами, обязательными при исследовании творчества поэта. При этом все художественные образы взяты им «с природы», т.е. из всего, что он наблюдал вокруг себя.
Вот эта специфика поэта требует особого подхода к изучению его творчества. Нельзя отрывать одно от другого. По всей вероятности, в рисунках можно найти ключ к замыслу того или иного произведения, к фактам биографии поэта.
Ведь ещё П.А. Висковатов, первый биограф Лермонтова высказал такую точку зрения: «Всё почти писанное Лермонтовым имеет биографическое значение». Это же мнение разделяют и авторы «Лермонтовской энциклопедии»: «Творчество Лермонтова 1830-32 гг. носит обнажённо автобиографический характер: главные герои лирики и драм наделены присущим самому поэту комплексом переживаний, личная подлинность которых удостоверяется жизненными обстоятельствами и внешними приметами его биографии». Личный жизненный опыт и элементы биографии сохраняются, хоть и не столь прямо, и в дальнейших зрелых произведениях поэта.
В этом смысле представляет интерес мысль, высказанная о рисунках А.С. Пушкина их исследователем А.М. Эфросом в книге “Рисунки поэта” (1933), о том, что все рисунки Пушкина, в широком смысле, представляют собой «дневник в образах, зрительный комментарий Пушкина к самому себе, особая запись мыслей и чувств, своеобразный отчёт о мыслях и событиях». Несомненно, что такая трактовка в полной мере применима и к рисункам М.Ю. Лермонтова. Это в полной мере подтверждается работами Л.Н. Шаталовой и известного исследователя лермонтовского наследия А. Глассе (США). Так, Антония Глассе в результате исследования альбомов Александры Верещагиной, хранящихся в библиотеке Колумбийского университета (США) и замке Вартхаузен (ФРГ), содержащих значительное количество акварелей и рисунков М.Ю. Лермонтова, и его автографов, пришла к выводу, что все входящие в них рисунки выстраиваются в единый смысловой сюжет. А художнику Л.Н. Шаталовой на основе комплексного исследования рисунков и литературных произведений поэта удалось определить многих персонажей лермонтовской графики, восстановить сюжетные связи в сложных графических композициях поэта.
Например, в лице молодой женщины на рисунке «Молодая женщина и старуха» Л.Н. Шаталова узнала черты Н.Ф. Ивановой (Н.Ф.И.), которой М.Ю. Лермонтов посвятил ряд своих стихотворений.
А вот портрет Варвары Лопухиной, сидящей на диване в чепце. Не правда ли, похоже на иллюстрацию к сцене из романа "Княгиня Лиговская", написанного позднее, чем сделан рисунок: «...молодая женщина в утреннем атласном капоте и блондовом чепце сидела небрежно на диване». Такой, видимо, запомнил Вареньку Лопухину поэт в Москве перед отъездом в Тарханы после окончания юнкерской школы. После возвращения в Петербург он начинает работать над светской повестью "Княгиня Лиговская". Диван - непременная атрибутика его светских сценок, связанных с воспоминаниями о доме Лопухиных и о разрыве с любимой женщиной. Он пишет в письмах к М.А. Лопухиной, что этот диван стал ему сниться во сне...
Вера – героиня романа «Княгиня Лиговская» (В.А. Лопухина-Бахметева)
Рисунок «Молодая женщина и старуха» и портрет Н.Ф. Ивановой работы В. Бинемана
Известен и другой акварельный портрет В.А. Лопухиной, а также её графические изображения на отдельных рисунках и в сюжетных композициях.
В предисловии к пьесе «Странный человек» М.Ю. Лермонтов писал: «лица, изображённые мною, все взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны…». В значительной мере эти слова могут быть отнесены и к рисункам поэта, в которых довольно часто повторяется некоторая группа лиц, что свидетельствует о том, что эти люди - из ближайшего окружения поэта. Раскрыв персонажей графики Лермонтова мы можем узнать много нового о круге его знакомств, его отношениях с современниками – таким образом, следует рассматривать рисунки поэта как важный свод документов его биографии.
Это же лишний раз подтверждает высказанные выше соображения о том, что рисунки Лермонтова – это своеобразный дневник поэта, его «записная книжка», куда он заносит самые сокровенные мысли, планы, «наброски» литературных произведений.
В этом смысле, наибольший интерес представляет лист рисунков Лермонтова на обложке рукописи романа <Вадим>, Л.Н. Шаталова назвала его «Вадимов лист». Далеко не все рисунки на листе связаны с содержанием романа. В этом, на первый взгляд, хаотическом нагромождении лиц, фигур, жанровых и батальных сцен при более тщательном рассмотрении можно выделить отдельные фрагменты, объединённые общностью сюжета и композиции. Среди узнаваемых лиц – В.А. Лопухина, Н.Ф. Иванова, император Николай I, ряд автопортретов (Л.Н. Шаталова атрибутировала практически все портретные изображения, однако, работу над раскрытием загадок этого листа нельзя считать завершённой). Возможно, сценки с участием этих лиц фиксируют какие-то реальные события. Некоторые сцены могут рассматриваться как автоиллюстрации или «графические замыслы» будущих произведений – кавалерийская атака («Бородино»), кулачный бой («Песня про царя Ивана Васильевича…»)...
Вероятнее всего, лист рисунков создавался не в процессе создания романа «Вадим», а заполнялся постепенно как своеобразная «записная книжка писателя», и лишь потом был переплетён с рукописью романа.
Фрагмент листа рисунков на обложке романа «Вадим» - автопортрет М.Ю. Лермонтова
(атрибуция Л.Н. Шаталовой)
Лермонтов-художник владел, как мы уже видели, разной техникой (живопись маслом, акварель, графика), прекрасно строил композицию, хорошо передавал динамику, очень любил и прекрасно рисовал лошадей.
Он работал и в разных жанрах – портрет (известны его портреты В.А. Лопухиной, А.Н. Муравьёва, Ю.П. Лермонтова, А.А. Столыпина-Монго и др.), пейзаж (например, уже упоминавшаяся серия кавказских видов), батальные и жанровые сцены, иллюстрации (к повести «Аммалат-Бек» Бестужева-Марлинского). Но особую известность в светских кругах ему принесли карикатуры, сыгравшие печальную роль в его жизни. Интересны воспоминания Н.А. Огарёвой-Тучковой о том, как «бабушка Лермонтова просила внука не писать более стихов, живя в постоянных опасениях за него. Внук …стал рисовать карикатуры, которые были так похожи и удачны, что наделали много шума в высшем петербургском обществе…». Как известно, одним из формальных предлогов к вызову Лермонтова на дуэль Мартыновым послужили карикатурные изображения последнего. Биограф поэта П.А. Висковатов, характеризуя альбом М.П. Глебова (к сожалению, утерянный), пишет, что главную роль в лермонтовских карикатурных набросках играл Мартынов: «… он довёл этот тип до такой простоты, что просто рисовал характерную кривую линию, да длинный кинжал, и каждый тотчас узнавал, кого он изображает». До нас не дошли описанные изображения Н. Мартынова, их находка, возможно, пролила бы свет на причины роковой дуэли.
На сегодняшний день в результате работ многих исследователей (Н.П. Пахомов, Е.А. Ковалевская, Л.Н. Шаталова, А. Глассе и др.), можно сказать, сформировалась методика атрибутирования рисунков. Она основана на анализе целого ряда привлекаемых к исследованию материалов в комплексе: учёте свидетельств и воспоминаний современников (вспомним, что свидетельства Манвелова позволили определить ряд лиц, изображённых в Юнкерской тетради), сравнении с известными портретами возможных прототипов, использовании униформологических признаков (для военных), поиске скрытых надписей и рисунковпутём сильного увеличения рисунков или их фрагментов и рассмотрения их с разных ракурсов, выделении смысловых композиций в многофигурных рисунках и установление связей этих композиций с фактами биографии и творчества Лермонтова (самый яркий пример – лист рисунков на обложке рукописи романа «Вадим»), установлении контекстных связей рисунков с произведением в рукописи которого они находятся или, для отдельных рисунков, с произведениями того же периода, что и рисунок.
В процессе работы последовательно со всеми этими материалами может быть установлено то или иное лицо, изображённое на рисунке (как правило, это миниатюра) или акварели.
<Сцены из ставропольской жизни>. Рисунок М.Ю. Лермонтова (фрагмент)Генерал-майор П.И. Петрови генерал-лейтенант А.А. Вельяминов
(атрибуция выполнена А.А. Сахаровым на основе анализа униформологических признаков и сравнения с известными портретами; независимо к такому же результату пришёл Ю.Н. Беличенко)
Вот, например, фрагмент рисунка, названного по имеющейся на нём надписи «Сцены из ставропольской жизни». На нём изображены два генерала – дядюшка М.Ю. Лермонтова генерал-майор П.И. Петров, бывший начальником штаба войск Кавказской линии и Черноморья, и командующий этими войсками генерал-лейтенант А.А. Вельяминов.
Павел Иванович Петров (1792-1871) родился в семье состоятельного костромского помещика, получил домашнее образование, с 1806 г. - на службе в Департаменте сухопутных сил Военного министерства, в это же время зачислен эстандарт-юнкером в Кавалергардский полк. Через год получил первый офицерский чин корнета и выпущен в Александрийский гусарский полк, принимавший участие в боевых действиях в Восточной Пруссии, где молодой офицер и получил боевое крещение. Позже он участвует в боевых действиях на юге против Австрии, против турок в Молдавии, с 1810 года сражается под Силистрией, Шумлой, Рущуком, Журжей, Батином, Никополем.
Отечественную войну 1812 г. П.И. Петров встретил в чине поручика, участвовал в сражениях при Кобрине, Пружанах, Городечно (за последнее сражение награжден орденом Св. Анны), в составе армии генерала Тормасова участвовал в освобождении Польши, сражениях при Люцене, Дрездене, Бауцене и др. Произведен в ротмистры. Со своим эскадроном прикомандирован к партизанскому отряду полковника князя Мадатова, за участие в деле при г. Каменец награжден орденом Анны 2 степени. Принимал участие в боевых действиях против Франции до 1815 года.
После возвращения в Россию Петров назначается командиром Моздокского казачьего полка, в 1818 г. попадает на Кавказ, где принимает участие в войнах с Персией и Турцией, затем в действиях против горцев. В 1826 г. П.И. Петров производится в полковники и назначается наказным атаманом Астраханского казачьего войска, в 1833 г. награжден военным орденом Св. Георгия 4 класса за выслугу 25 лет. В 1834 году П.И. Петрову присвоен чин генерал-майора, он назначен начальником штаба войск Кавказской линии и Черноморья.
Приехав в 1818 году на Кавказ, Павел Иванович знакомится с семейством Хастатовых и вскоре женится на Анне Акимовне Хастатовой - двоюродной сестре Марии Михайловны Лермонтовой (ее мать была родной сестрой Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, урожденной Столыпиной). Именно в это время П.И. Петров знакомится с Е.А. Арсеньевой, гостившей с внуком Мишей на Кавказе и заезжавшей к Хастатовым в Шелкозаводское. Об этом свидетельствует запись в альбоме матери поэта. Свое стихотворное послание Елизавете Алексеевне Павел Иванович пометил "1818, июля 30. Шелкозаводск".
Жена Петрова Анна Акимовна умерла 26 октября 1836 г., т.е. за несколько месяцев до первой ссылки М.Ю. Лермонтова на Кавказ. Таким образом, отправляясь на Кавказ, в войска, где начальником штаба был П.И. Петров, Лермонтов, вероятно, привез ему письмо от бабушки и остановился в его доме. Возможно, именно потому, что П.И. Петров носил траур по жене и, вероятно, часто молился, он и изображён на рисунке Лермонтова крестящимся.
П.И. Петров принял участие в судьбе ссыльного поэта - он хлопочет о возможности командирования его в действующий отряд, чтобы в боевой обстановке Лермонтов мог заслужить прощение. Об этом свидетельствует его переписка с другим родственником поэта - генералом А.И. Философовым и ответная просьба А.И. Философова к начальнику штаба Отдельного Кавказского корпуса В.Д. Вольховскому. Благодаря их хлопотам Лермонтов освобождается от службы в Нижегородском драгунском полку и направляется в действующий отряд под командой генерала А.А. Вельяминова.
Отношения Лермонтова с Павлом Ивановичем были самыми теплыми, не только родственными, но и товарищескими, доверительными. Петров не просто сочувствовал ссыльному родственнику, но, вероятно, разделял некоторые его взгляды. Известно, что поэт сделал для Павла Ивановича список стихотворения «На смерть поэта». В письме к бабушке от 18 июля 1837 года из Пятигорска, где поэт проходил курс лечения на водах, он просит посылать письма на адрес «любезного дядюшки» Павла Ивановича: «Эскадрон нашего полка, к которому барон Розен велел меня причислить, будет находиться в Анапе, на берегу Черного моря, при встрече государя, тут же, где отряд Вельяминова, и, следовательно, я с вод не поеду в Грузию; итак, прошу вас, милая бабушка, продолжайте адресовать письма на имя Павла Ивановича Петрова и напишите к нему; он обещался мне доставлять их туда...».
Имя второго генерала, изображённого на рисунке поэта, удалось узнать благодаря анализу униформологических признаков. Эта атрибуция была ваполнена автором данной статьи и, независимо, недавно ушедшим из жизни поэтом и исследователем военной биографии поэта Ю.Н. Беличенко, автором прекрасной книги «Лета Лермонтова». Дело в том, что далеко не всегда Лермонтов изображал в своих карандашных набросках детали мундира, награды и знаки различия. Но уж если он показывал их, то был точен в их изображении (помните: «лица, изображённые мною, все взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны…»?). Вот и на этом рисунке отчётливо видны три звёздочки на эполетах, соответствующие чину генерал-лейтенанта. А в то время в Ставрополе был только один генерал-лейтенант – А.А. Вельяминов.
Алексей Александрович Вельяминов родился в 1778 г. в старинной дворянской семье. Службу начал в 1802г. унтер-офицером лейб-гвардии Семеновского полка, через два года переведен в гвардейскую артиллерийскую бригаду, где и получил свой первый офицерский чин подпоручика. Где получил образование не известно, возможно домашнее, но в формулярном списке написано "грамоте по российски и французски читать и писать умеет и артиллерийскую науку знает". За участие в сражении при Аустерлице получил первую награду- орден Св. Анны 4-й степени. В 1810 г. участвовал в осаде Силистрии, в сражении под Шумлой, был ранен в руку при штурме Рущука. В 1812 г. отличился под Бородиным (награжден орденом Св. Владимира 4-й степени) и Красным (орден Св. Георгия 4 класса). Участвовал в заграничном походе, был в сражениях при Люцене, Бауцене, при осаде и взятии Парижа.
В 1816 г. полковник Вельяминов по настоянию А.П. Ермолова получил назначение на пост начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса. На Кавказе, благодаря отменной храбрости и выдающимся военным способностям стал ближайшим другом и сподвижником А.П. Ермолова, пользовался его неограниченным доверием. В 1818 г. получил чин генерал-майора, в 1826 г. за сражение под Елизаветполем награжден военным орденом Св. Георгия 3 класса. Вот как описывает это сражение В.С. Толстой, сосланный на Кавказ по делу декабристов, благодаря родственным связям выслуживший офицерский чин и причислявшийся к штабам русских генералов: «Вельяминов сел на лошадь, приказ<ал> Нижегородскаго драгунскаго полка дивизиону рубаки Левковича ийдти марш марш в атаку самого центра Персидской Линии, а Ширванскому батальону Юдина следовать в подкрепление драгунскому дивизиону, ширванцы в мгновение ока сбросили свои ранцы и кивера заменив их фуражками, по кавказски бегом понеслись, за далеко опередивших их драгун, которыи геройски неслись на 60 тыс. неприятеля: Перси<я>не же с обеих флангах на быстрых своих лошадях помчались окружить дивизион героев драгун, и в то самое мгновенье что последнии ударили в лоб персиянам. Ширванцы с ревом ура в штыки ударил<и> в хвост заскакавшей Персидской кавалерии и туже секунду Персидская армия не выдержавши геройскаго столкновения из славных славнейших героев Кавказцов была опрокинута; вся наша кавалерия понеслась крошить опрокинутого неприятеля; сам Аббас-Мирза спасся присев за камень; вся артиллерия неприятеля, пропасть его оружия, знамен и значков досталась победителям, и урон персиян раненными и из крошенными нашею кавалериею был громаден а спасшиеся от преследования были разсеяны» (сохранены особенности авторского стиля и орфографии).
После устранения А.П. Ермолова Вельяминов отказался исполнять обязанности начальника штаба при сменившем Ермолова И.Ф. Паскевиче и был переведен начальником дивизии в корпус генерала Л.О. Рота, в Турецкую кампанию 1829 г. сражался на европейском театре военных действий под Кулевичами, Шумлой и за Балканами. В 1831 г. в чине генерал-лейтенанта назначен на пост командующего войсками Кавказской линии и Черноморья, Начальником Кавказской области. Генерал А.А. Вельяминов почти всегда сам водил в поход боевые отряды. «Алексей Александрович Вельяминов был человек замечательно образованный, умный, не увлекающийся вспыльчивостью, и постоянно руководствующийся хладнокровной обдуманностию», он «...владел в высшей степени искусством начальствовать и всем подчиненным, даже состоящим в равном с ним чине, внушал глубокое уважение и почитание: солдаты не любили его..., но питали к нему не ограниченное доверие придающее им в боях неудержимую отвагу», - вспоминает В.С. Толстой.
Генерал А.А. Вельяминов внес большой вклад в развитие военной науки своего времени: им разработаны правила следования рекрутских партий по безлюдным степян Ставрополья, проект управления казачьими войсками, правила ведения боевых действий в горах, наконец, им создана великолепная горная артиллерия, для которой он лично разработал легкие и прочные лафеты, получившие название вельяминовских. Генерал-лейтенант Вельяминов умер в 1838 г.
Есть все основания полагать, что М.Ю. Лермонтов по приезде в Ставрополь был принят в доме А.А. Вельяминова. Ведь, во-первых, Лермонтов был внучатым племянником товарища Вельяминова по Бородинскому сражению Афанасия Алексеевича Столыпина - родного брата бабушки поэта Елизаветы Алексеевны. Об этом вспоминает участник Бородинского сражения артиллерийский офицер А.Е. Норов. Из письма Лермонтова С.А. Раевскому, ожидавшему решения по делу о распространении стихотворения «На смерть поэта», написанного накануне отъезда на Кавказ известно, что Афанасий Алексеевич был в это время в Санкт-Петербурге, хлопотал за племянника и его друга. Лермонтов заходил к нему и, вполне вероятно, как полагает лермонтовед А.В. Попов, взял рекомендательное письмо к А.А. Вельяминову. Рассказы "дядюшки" (как называл А.А. Столыпина Миша Лермонтов), как и рассказы тарханских крестьян - участников войны 1812 года во многом оказали влияние на юного поэта, когда он писал стихотворение "Поле Бородина".
Во-вторых, дом А.А. Вельяминова был открыт для всех офицеров, генерал «раз навсегда отдал приказание, чтобы все приезжающие в город офицеры, начиная с прапорщика и до генерала включительно, у него обедали ежедневно во время пребывания их в Ставрополе». Это право распространялось и на некоторых разжалованных в солдаты, а по табельным дням к обеду имели право приходить без приглашения все местные офицеры и гражданские чиновники. Сам Алексей Александрович обычно обедал отдельно, а затем выходил к гостям и участвовал в общем разговоре. Весьма вероятно, что на рисунке "Сцены из ставропольской жизни" Лермонтов изобразил А.А. Вельяминова, вышедшего к своим гостям - об этом говорит расстегнутый мундир и поза генерала (с заложенными за спину руками).
Горец. Рисунок М.Ю. Лермонтова
А.А. Столыпин-Монго в костюме горца
Что чрезвычайно важно, как вполне убедительно доказывает художник-график Л.Н. Шаталова, Лермонтов (и не только он) снабдил свои рисунки своеобразными «шифрами» - скрытыми в штриховке надписями, инициалами, символами, «рисунками в рисунках». Разгадка этих шифров возможна лишь на основании учёта и совместного применения перечисленных методов. Примером может служить рисунок «Горец», на правой щеке которого отчётливо читается надпись «МУНГО», обнаруженная независимо друг от друга Л.Н. Шаталовой и А.А. Сахаровым. Сравнение рисунка с другими изображениями А.А. Столыпина показывает, что на рисунке изображён именно А.А. Столыпин-Монго в костюме горца. Наличие этой надписи косвенно подтверждает версию исследователя из Пятигорска Е.Л. Сосниной о происхождении прозвища А.А. Столыпина-Монго, или, точнее Мунго, от имени героя популярной тогда книги «Приключения Парка Мунго».
Алексей Аркадьевич Столыпин, получивший в юнкерской школе прозвище Монго (Мунго) – двоюродный дядя М.Ю. Лермонтова, хотя и был младше поэта. Начиная с совместного с Лермонтовым обучения в юнкерской школе и выпуска в лейб-гвардии Гусарский полк, практически повсюду сопутствовал поэту, был его ближайшим товарищем и секундантом на двух дуэлях Лермонтова (с де Барантом и Мартыновым). И всё же роль Столыпина-Монго в жизни Лермонтова не окончательно ясна. По одним сведениям, Монго был человеком безукоризненной чести, храбрым воином, ближайшим другом поэта. Однако, некоторые исследователи, такие как Т. Иванова, Л. Шаталова, Д. Алексеев, Б. Пискарёв и др. считают, что роль Столыпина в дуэлях Лермонтова (в том числе – в последней) была не столь благовидной. П. Висковатов упоминает о том, что Лермонтов стрелялся со Столыпиным. Не эта ли сцена изображена на рисунке «Дуэль» из юнкерской тетради Лермонтова?
Дуэль
Опыт показывает, что в результате кропотливого многоступенчатого труда удаётся выделить в многофигурных рисунках смысловые композиции, которые могут быть связаны с фактами жизни или творчества Лермонтова, а также установить контекстные связи отдельных рисунков в рукописях с сюжетом данного произведения.
Разумеется, говоря об исследовании живописного и графического наследия М.Ю. Лермонтова, следует с благодарностью вспомнить работы Н.Н. Врангеля, Е. Михайловой, Н.П. Пахомова, И.Л. Андроникова, В.В. Афанасьева, Е.А. Ковалевской, А. Глассе, Л.Н. Шаталовой.
Важность совместного изучения текстов М.Ю. Лермонтова и его рисунков не требует в настоящее время доказательств. В 2001 г. в составе полного собрания сочинений поэта в 10-ти томах, вышедшем в московском издательстве «Воскресенье» впервые появился отдельный том, посвящённый творчеству М.Ю. Лермонтова-художника (т. 8). Этот том представляет собой наиболее полное собрание живописного и графического наследия поэта, но, к сожалению, по ряду причин в него не вошло ещё достаточно большое количество рисунков и акварелей. Появились сведения и о рисунках, бывших в частных коллекциях, судьба которых пока не известна. Следовательно, работа по составлению полного перечня живописного и графического наследия М.Ю. Лермонтова не завершена. Закончить этот небольшой очерк о Лермонтове-художнике хотелось бы стихотворением В.Я. Лазарева «Рисунки Лермонтова».
Рисунки Лермонтова – в них
Такая лёгкость и паренье!
Вот Пятигорск, вот Валерик.
Вершины, горские строенья,
Что к облакам вознесены.
Пейзажа облик своенравный,
Где линии обнажены,
Ущелья и полёт Арагвы…
Пером рисунки и углём.
И быстрый взгляд, и постиженье
Вселенской тайны, и во всём
Неуловимое движенье.
Кто знает, может быть, пока
Чертила контуры рука,
В его душе порыв высокий
Рождал светящиеся строки,
Летящие, как облака.