(О повести Виктора Мельникова «Зелёный крест»)

 

«Я глядел на древнюю красоту … и думал: если даже святыни кремля восстанавливаются с таким трудом, то на что можно надеяться современным писателям, живущим в эпоху новой Смуты?..» — пишет в «Коломенском альманахе» №  5 его редактор Виктор Семёнович   Мельников.                       

Поистине, писатель — это жизнь и судьба, а не профессия, литература же — совесть общества, его душа. Жизнь наша подобна работе почтальона, с той лишь разницей, что письма разносит не человек, а фортуна. Потому так важно знать точный «адрес» каждого, тем более писателя, несмотря на то, что его жизненное русло может измениться. Безусловно, в любом городе есть тот, кому судьба благоволит: не обделяет талантом, дарует умение предсказывать и предугадывать, смотреть в прошлое как в зеркало поражений и побед, неудач и достижений человечества. В этом отношении нам, жителям Коломны, несказанно повезло. Мы вправе гордиться не одним, не двумя, а целой плеядой авторов: как наших земляков, так и тех, кто на некоторое время приезжал в город работать. Величественные руины Кремля, ветхие дома, хранящие тайны прошедших веков, готика Казакова, эклектика и классицизм коломенских зданий вдохновляли многие поколения поэтов и прозаиков: Николай Новиков — первый русский журналист, библиофил и издатель, святитель Филарет (Дроздов), один из крупнейших духовных писателей ХIХ века, «отец русского романа» Иван Лажечников … Дмитрий Григорович и Александр Куприн, Александр Чаянов и Иван Соколов-Микитов, Борис Пильняк (Вогау), создатель «Коломенского мифа», и Анна Ахматова, Сергей Шервинский и Николай Заболоцкий… Константин Григорьевич Петросов и Михаил Маношкин — более 75 имён. Не исключением стал и Виктор Семёнович Мельников… Трудно сказать, что ощутил он, впервые посетив один из древнейших городов России. Можно лишь догадываться о том, почему творчество Мельникова началось именно в Коломне. Однако этот факт нельзя назвать неоспоримым: творчество, как таковое, не возникает внезапно: это длительный процесс, начинающийся, по мнению современных учёных, ещё в утробе матери… Всё же мы не вправе отрицать то, что Коломна, её природа, жители, атмосфера, царящая в городе, оказали решающее влияние на развитие авторской мысли, может быть, даже изменили коренным образом представление писателя о мире…

Признаюсь, мне удалось прочитать всего одну или пока одну (с какой стороны посмотреть) повесть Виктора Мельникова — «Зелёный крест». Название, ничего не говорящее читателю, знакомящемуся с текстом, хранит в себе таинственность и загадочность. Странно, что только после девяти-десяти страниц начинаешь задумываться об истинном значении слова «крест». Это не просто символ христианства, знак отличия или своеобразный термин, взятый из евангельского рассказа для обозначения тяжёлой доли, судьбы страдальца; это прямая связь с прошлым, напоминание потомкам о жизни предков, воплощение мечты человечества о справедливости, а главное, как это банально ни звучит, образ терпимости, веры, надежды и любви. Забегая вперёд, можно сказать, что в основном, благодаря именно этим качествам, герои достигают столь желанной цели… Кроме того, существует выражение «крестная сила». Почему бы ей не быть силой народа, силой разума, согласно пословицам «Бог-то бог, да и сам не будь плох» и «На бога надейся, а сам не плошай»? Вполне возможно, что, только веря на подсознательном уровне в чудо, человек получает недюжинные способности, сам того не ведая. Тем более, если сплотится народ, одержимый единственным желанием защитить свою землю. Этой силе невозможно противостоять… «Если мы позволим убить свою родину, мы никуда не сможем уйти, уехать или сбежать. Мы останемся умирать здесь, потому что в заморских краях и в других городах нас никто не ждёт. И никто не даст нам другую землю».  

Не гоняясь за ярким названием, автор достигает необходимой простоты повествования. И кажется, есть некая малоуловимая связь «Зелёного креста» с «Зелёной лампой» Александра Грина. Объединяющей становится мысль о надежде, и не важно, одного ли человека, достигающего цели кропотливым трудом, или же целой деревни, сплочённой, кроме всего прочего, страхом за собственную жизнь, природу родного края, утрату исторических ценностей, которыми так славится Русская земля.

«…Виктор Мельников… любит своих негромких героев… Персонажи… самые, казалось бы, обыкновенные, простые люди, которых автор встречает на своём пути. Простые, да не простенькие», — пишет Владислав Николаевич Леонов, член Союза писателей, родившийся в Коломне. Действительно, кто даст зарок, что у нас не живут Карелины (честность, сила, мужество), Луки (привязанность к прошлому, корням), Фельцманы (лживость, самонадеянность, душевная слабость), Линды (благодарность, чистота, преданность)?! Кто не согласится с тем, что сотрудница аптеки, старики, играющие в шахматы или домино в тихих уютных двориках, корреспонденты сельских газет, ребятишки, бегающие на улицах, — буквально все могут стать героями новых произведений Мельникова?

Трудно сказать о том, кто был прототипом Ивана Карелина. Скорее всего, это собирательный образ, впрочем, как и всех персонажей повести. Герой во многом напоминает Илью Муромца: «… роста богатырского, плечи покатые, сильные, грудь широкая, а кулачищи — что кувалды». А главное, Карелина так же, как былинных богатырей, питает «мать сыра земля»: без высоких домов и городского шума, без смога и мешающих взору бесконечных стен, без асфальтированных дорог и искусственных парков… Как любящий сын, Иван пытается защитить её, вступая в общество «зелёных» для того, чтобы сохранить живую, цветущую природу для последующих поколений. Карелин и душой и телом принадлежит Родине, даже когда оставляет любимое дело, не захотев покрывать обман ради собственной выгоды. Ведал ли он о том, что через некоторое время ситуация может повториться и неприятности с немецкими радиоактивными отходами — лишь репетиция: «Карелин ясно понимал, что надо только переступить черту совести, и тогда поимеешь очень много. Но он наотрез отказался поставить свою подпись под проектом»? Согласиться — значит совершить преступление активное, промолчать — преступление пассивное, значит, гораздо более страшное. Как много значит порой молчание, способное хранить в себе не только жизнь, но и смерть! Кто узнает, осудит, попрекнёт, если я ничего не скажу? Вероятно, никто. А Совесть — понятие сложное, и, конечно, трудно требовать от каждого человека совестливости. Однако требовать чести можно, потому что бесчестный поступок, совершённый из чувства страха, ради личных привилегий или по иным причинам, не оправдывает вины, не снимает ответственности. Но дышать отравленным воздухом, купаться в заражённых реках, играть с детьми, прячась от солнечных лучей, предстоит нашим внукам и правнукам… Вот почему для жителей Сретенского, привыкших к свободе, девственной чистоте природы испокон веков, строительство нефтеперерабатывающего завода — вопрос жизни в прямом и в переносном смысле.

Совесть мучает Карелина и из-за того, что он долго не бывал в родных местах… Виктор Мельников знает о том, какова действительность, идеал, прежде всего духовный, живущий в народе. Знает, на что способно национальное сознание, когда речь идёт о выживании народа. И ныне, когда жизнь всех-всех подвела к пропасти, у края которой мы решаем, быть нам или не быть в смысле проблем экологии, писатель вышел на этот передний край. Что привело его? Боль и святая обязанность жить народом и дать жизнь потомкам своим…

Словно спасители-глашатаи, появляются воины в сверкающих кольчугах и шлемах с саблями и круглыми щитами. Впереди них — человек со шрамом через весь лоб и «горящими, точно искры, пронзительно-синими» глазами. Кто знает, может быть, это и есть совесть героев, воплотившаяся в родниковых глазах древнего воина? Может быть, Она позвала Ивана в родное село? Видение исчезает, но память о нём остаётся, уберегая от совершения непоправимых ошибок…

Возвращаясь в село, Карелин ехал не торопясь. Вот они, «узнаваемые места»: мост через речушку, стены кремля, Дивное Поле! Ещё течёт рядом с Троицкой церковью целебный святой источник… Чистый, ледяной, напоминающий детство, он и даёт силы сыну земли. Сорокалетний Карелин словно оживает: «Иван глубоко вздохнул. Некая грозная энергия трепетала в трёхреченском воздухе. Откуда она здесь берётся — никому пока не ведомо. Старики утверждали, что мощь приходит свыше». Охватив взглядом старый лес с валежником и пряным запахом грибов, луга, поля пшеницы, пыльные дороги, герой попадает в новую жизнь, но проблемы в ней прежние.

При встрече с дедом Лукой Карелин узнаёт о строительстве завода близ густонаселённого Филиппово и понимает, что остаться придётся не на один день и не на два. Согласившись помочь землякам, герой, словно забыв обо всём, осуществляет заветную мечту «покопаться в семейном архиве». Оказывается, всё это время заботливый и предусмотрительный дед собирал старинную посуду карелинской земли, казавшуюся другим просто ненужной: рукомой ХVIII века со сливами в виде бараньих голов, чайник, молочник, чашки и блюдца из настоящего, лёгкого полупрозрачного фарфора. «Гляди-кась, какая чашка. Лебедь белый, а не чашка! Вот и вензель на донышке — «Матвей Карелин». Основатель дела. Отец твой перед смертью просил, чтобы я всё это уберёг для тебя». Пожалуй, в каждом городе, селе, деревне нередки такие великолепные и бесценные археологические находки, но по незнанию их «выносят в мусор». История — вот наше истинное богатство, которое не продашь, не поменяешь, не украдёшь… Поэтому, наверное, мудрый дед Лука, знающий о том, что род Карелиных ведёт своё начало с ХVI века, душевно более богат, чем тот же Карелин, не имеющий точного представления о делах собственного отца. Чтобы заинтересовать Ваньшу (так любовно называет Ивана дед), старик достаёт из тайника ордена: Святого Владимира и Аннинский, «несколько старомодных вычурных перстней с маленькими бриллиантами и зелёные, видимо из нефрита, чётки, зёрен на пятьдесят, замкнутые нефритовым же крестом», освящённые на Гробе Господнем в Иерусалиме. Издревле загадочный, необыкновенно прочный, почитаемый на Востоке нефрит был камнем, из которого изготавливали наиболее важные священные предметы, заменяя им в отдалённые времена золото и серебро. Нефриту приписывали пять основных достоинств, соответствующих пяти душевным качествам: матовая поверхность говорит о мягкосердечии, крепость — об умеренности и справедливости, негибкость и неизменяемость — о мужестве, внутреннее строение, не поддающееся искусственной подделке, — о чистоте; протяжный звук нефритовых пластинок является символом знания и разума, выражением счастья. Причём бусинки, составляющие чётки, замыкаются «зелёным крестом». Круг завершён — лучшие душевные качества воплощены в одном человеке, которым становится Иван Карелин.

Затем дед Лука показывает герою дуэльный пистолет и бумаги, из которых следует, что в прошлом хозяева фарфорового завода давали обязательство: «работы на заводе не будут производить порчи ни воде, ни воздуху…». Это тогда-то, когда экологии как науки ещё не существовало! Нет сомнений в том, что впредь Иван не спросит: «Это что за чёрный горшок?» — при виде старинной вещи, а будет уважительно ко всему относиться. Не только любовь к родной земле, но и совесть, долг перед предками заставляют Карелина помочь землякам довести дело до конца. Его встречу со стариком можно назвать встречей двух миров или, проще говоря, персонажей совершенно разных сказок. Все мы прекрасно знаем о том, что с незапамятных времён русским народным героем был Иван Царевич, ставший символом ловкости, ума, силы, красоты, спасший заморскую королевну (аналогия с героиней повести «Зелёный крест» — Линдой, которая вернулась из Эстонии), победивший Змея Горыныча (Карелин пресекает попытку фирмы «Регион-нефть» построить завод в Сретенском). Все события, описываемые Виктором Мельниковым, — сказка на новый лад, где правда достигается не щитом и мечом, а кулаками и пистолетами, с помощью милиции. И стар и млад, читая про Ивана Царевича, ждут от него одного — победы — и, будучи заранее в ней уверенными, не перестают восхищаться поступками героя.

Поступок Карелина не менее значителен, так как «Ваньша» действует не ради собственных интересов, а ради счастья земляков, оправдывая их надежды. С другой стороны, Иван — царское имя, и люди, его носящие, за многое берутся, и многое им удаётся сделать. Они открыты навстречу всему миру. Карелин обладает той мудростью, которая способна сплотить и заставить народ верить в торжество добра. Терпение, умение вести речи, знание дела помогают герою добиться цели.

Дед Лука — персонаж абсолютно другой, горьковской сказки жизни. Сердечная теплота, желание выслушать, понять всех и каждого, простота наделяют его незаменимым качеством: быть весёлым тогда, когда остальным тяжело, не терять чувства юмора, вселяя уверенность в друзей, и становиться серьёзным, когда проблемы решены, однако ещё многое может случиться впереди. Дед Лука словно сошёл с картины: «В палисаднике среди цветов и крыжовника прохаживался с тяпкой … держал её вертикально, на манер копья, а глаза прикрывал ладонью и был похож на Илью Муромца». Речь старика образна, афористична, полна архаизмов и метких замечаний, так же как и у Луки в пьесе Максима Горького «На дне». Действительно, «лукавые» герои несколько похожи, и на этом своеобразие выбранных Мельниковым «говорящих» имён и названий не заканчивается.

Действие повести разворачивается в Сретенском близ Филиппово. Не секрет, что существуют такие религиозные осенне-зимние праздники, как Филипповки и Сретение, но сегодня об этом мало кто помнит в отличие от наших предков. Если ранее в слова вкладывался глубокий смысл, то теперь названия городов, сёл, деревень не более чем напоминание о прошлом, разговор с минувшими веками. Кроме того, кажется, что на судьбу жителей каким-то образом повлияли именно названия, предопределив исход событий. Известно, что филиппика — гневная обличительная речь (слово произошло от речей древнегреческого оратора Демосфена против царя Филиппа Македонского), а сретение — архаизм, означающий встречу (идти во сретение — идти на встречу). Так не это ли заставляет бороться против строительства НПЗ, а Сретенское делает местом встреч родных, друзей и недругов: деда Луки и Ваньши, жителей села и представителя фирмы «Регион-нефть» Марка Абрамовича Фельцмана, Ивана и Линды?..

Имена героев повести не просто говорящие, они так или иначе связаны с судьбой самого автора. С 1972 года В.С. Мельников жил в Латвии, руководил пресс-центром Рижского отделения Прибалтийской железной дороги. Случайно услышав имя малоизвестной эстонской разведчицы Ильзе Тарраск, решил написать о ней документальную повесть и сделал это, преодолев множество препятствий. Так появилась книга «Следы на снегу», благодаря которой Ильзе была награждена боевым орденом посмертно. Не случайно в «Зелёном кресте» появляется вставная новелла «Чухонские выселки» о судьбе обрусевших эстонцев, потомком которых была и Линда. Виктор Мельников поднимает ещё одну немаловажную и актуальную проблему: проблему взаимоотношений наций и народов. Если в суровые годы войны, когда все люди мира делились только на две нации, русские считали эстонцев, как и эстонцы русских, «добродушными и трудолюбивыми людьми», то теперь мнения в корне изменились. В Россию возвращается Линда и рассказывает «Иванушке» историю «разведёнки, подцвеченную национальными мотивами»: «В доме ни одного русского слова сказать нельзя было… Ну и в моих эстонцев словно бес вселился… В общем, … началась настоящая гражданская война». Признавая то, что плохих народов не бывает, Линда не может понять причин «языковых комплексов» Эстонии. Это выражение, по мнению героини, является не просто словосочетанием, а образом жизни целой страны. Старательно вытесняя русский, стремясь разом порвать те связи, которые существовали между двумя государствами в течение не одного десятилетия, эстонцы ждут начала национального, духовного, экономического, культурного возрождения и всё больше равняются на Запад. Но не попадут ли они «из огня в полымя»? И не эстонский язык, а английский станет государственным? Не обострятся ли конфликты в стране, раздираемой церковными, политическими и семейными распрями? Не будут ли вычеркнуты из календарей истории дни дружбы между Россией и Эстонией, впрочем, как и между Россией и Литвой, Россией и Украиной, Россией и Белоруссией?.. Эти вопросы остаются открытыми и как никогда актуальными. Вероятно, автор употребил в данном случае приём умолчания: «комплексы» на пустом месте не возникают, а в ближнем зарубежье советскую власть не простили и не забыли. Расширяя геополитическое пространство повествования, Виктор Мельников немыслимым маршрутом пролетает над готическими шпилями Таллинна, над золочёными куполами Первопрестольной и полуразрушенными церквушками Поочья. Но время едино для всех — оно едва ли не главный герой повествования, соединяющий прошлое, настоящее и будущее не столько вымышленных героев, сколько моего родного города… Итак, Линда вновь встречается со своим Иванушкой и загорается идеей борьбы против строительства нефтеперерабатывающего завода. Работа в местной газете делает героиню незаменимой для Сретенского, в целом неграмотного посёлка и мало знающего о современной жизни. Поэтому такие слова, как «альтруизм», «референдум», «ксерокс» непонятны жителям, кажутся пугающе-отталкивающими. Однако недаром говорят о газетах как о средствах массовой информации. Благодаря Линде и её коллегам, возможность общаться с земляками получил «военный совет», куда вошли сельчане Батюшин, тётка Пелагея, дед Макар, Воронцов, Ефим Фомичёв, дед Лука, Линда и «барин», как называли Карелина. Примечательно, во-первых, то, что отсутствуют отчества, по контрасту автор использует просторечные слова «тётка», «дед». Быть может, именно поэтому «военный совет» напоминает старославянское вече, которое призывало и изгоняло князей («изгнание» нувориша Марка Фельцмана), ограничивало власть, заключало договоры, но было, прежде всего, арендой выступления народных масс. Словно следуя традициям древности, члены сельского схода понимают необходимость поддержки их идеи всеми сретенцами и решают собирать подписи против строительства завода, проводя тем самым истинно народный референдум. В ответ на предупреждение Батюшина заполнять листы чётко и по форме, не уподобляясь гоголевским героям «Мёртвых душ» («чтобы всё чин чинарём было»), иронично-язвительно звучат слова смешливой Пелагеи: «А я-то уж было собралась Зорьку туда внести». Одна — единственная фраза тотчас же разрядила напряжённую обстановку и стала своеобразным итогом, завершением встречи. Отрадно, что даже в самые тяжёлые минуты русский человек не теряет чувства юмора, которое зачастую служит спасательным кругом. Язык — живое существо, способное защищать свою природу от всяческих попыток её извратить.

Вторая особенность заключается в том, что Ивана Карелина называют «барином». Умеющие ценить доброту и помнящие благородство предков героя (в двадцатые — тридцатые годы они помогали крестьянам и поэтому остались живы), сретенцы «держат» Карелина за своего, будучи уверенными в том, что он отстоит родную землю:

— Ага! — добавил Воронцов. — Барин нас рассудит…

— Да, нашенский, — продолжала Пелагея, — не то что этот вот носатый (Фельцман). Вылетел неизвестно откуда, как чёртик из коробки…

Преимущество Карелина как руководителя, способного соединить односельчан, состоит и в том, что он эколог в жизни: учился и окончил с красным дипломом медицинский институт в Москве, преподавал, вступил в движение «зелёных», открыл медицинский центр «Кедр» после ряда успехов и неудач, выбрав девизом летучую фразу: «Ни один живой вид не может существовать в среде, созданной из собственных отбросов».

Герой делает всё для того, чтобы анекдот о весёлых молодых людях, смеющихся над бедами соседнего городка и не доживающих до старости, остался глупой шуткой прошедших лет. Поступки Карелина основаны не только на энтузиазме, но и на профессиональной этике. Как врачи дают клятву Гиппократа, так и экологи (лекари природы) дают клятву совести, верности природе. Однако не всем удаётся выполнить обещанное: Алтунин, бывший ветеринарный, но всё же врач, получивший ныне высокую должность в городском управлении, поддерживает строительство нефтеперерабатывающего завода, объясняя это тем, что устал от нищеты: «Это хуже зубной боли, вот в чём шутка-то». В этом беда русского народа: убегая от бедности, мы жертвуем буквально всем, даже здоровьем, ради карьеры, высокой зарплаты и хоть какой-нибудь пенсии. 

Не решив вопроса с Алтуниным, Иван Карелин едет на встречу с Фельцманом. Как ни странно, беседа оказывается богословской и сводится к новопридуманной одиннадцатой заповеди: «Не построй вредного производства». На ехидное предложение Марка Абрамовича ввести её Карелин отвечает, что действия фирмы целиком укладываются в десятую заповедь, и упрекает противника в незнании истории религии. Кажется, главный герой черпает силы в идее о личном общении Бога и человека, не отвергая «договор между Богом и Его народом» и осознавая то, что отвечать придётся каждому. Поэтому Карелин стремится не допустить того, за что было бы стыдно детям, к тому же с помощью народа он действительно в силах победить зло, что в конце концов и происходит.

Странные совпадения так вплелись в жизнь персонажей, что порой ничего, кроме удивления, не вызывают. Будто в преддверии этого, герой идёт в храм, где видит картину-икону со славянской вязью: «Въезд в Трёхреченск святого благоверного князя Дмитрия Донского». То видят сельчане над Куликовой пустошью синее сияние, то слышат гул из-под земли — значит, воевода Никола и его бояре на бой кличут; то вдруг вместо английского рок-н-ролла звучит древнерусский напев фольклорного ансамбля «Китеж»; то снится Ивану сон о выкошенном поле, посреди которого остался нетронутый участок в виде огромного креста… Дело в том, что тяга писателя-художника к сверхъестественному закономерна: чем причудливее содержание, тем строже форма. Виктор Мельников указывает на неописуемое, порой нагнетая сочетания странных совпадений, сознательно вынося зло за скобки, безотносительно ко времени действия.

Распоряжением губернатора запрещено строительство нефтеперерабатывающего завода под селом Сретенское. «Громадное многоголосое «ура-а-а!» океанской волной раскатывалось по площади, рассыпалось в плеске поднятых рук. Люди обнимались и целовались друг с другом. В воздух летели противогазы, мужчины снимали пиджаки и размахивали ими. Водители грузовиков беспрерывно сигналили, военный оркестр играл туш»…

Среди тех, кто подписывал документы против строительства, были жители сёл и рабочие, служащие и студенты, врач З. Хляп, преподаватель пединститута Л. Евсеева, руководитель центра «Девичье Поле» Зайцева и многие другие, — жители Коломны.

Победа, одержанная благодаря народной стойкости и сплочённости, принесла свои плоды — нашлось для завода более «достойное» место, началось восстановление сретенской часовни. Расчищая фундамент, жители нашли памятник 1880 года воинам Куликовской битвы — «огромный каменный крест, вырубленный из целого куска редкостного мрамора», с прожилками и трещиной. Зелёный крест!

Его должны, просто обязаны были найти, хотя бы для того, чтобы сохранить память о предках. Как знать, не крест ли явился причиной произошедших событий и не станет ли он напоминанием, предупреждением грядущим поколениям?!

Всего ты исполнена, Русская земля…

«Человек, преодолев жестокую болезнь, уверяется в деятельности своих жизненных сил… Россия, подавленная всякими бедствиями, уцелела и восстала в новом величии…»

                                                                       (Н.М. Карамзин)