Анна Петровна Керн… Для бесчисленных почитателей пушкинской поэзии это имя неразрывно связано с дивными строками известного стихотворения.
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
Встреча Пушкина с Анной Керн в Тригорском, имении Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф, которой Анна Керн приходилась племянницей, — эта встреча действительно способствовала тому, что в душе поэта «настало пробужденье». Он тяжело переживал ссылку, начавшуюся 9 августа 1824 года, вторую после южной (сперва Кишинёв, потом Одесса). Михайловское, родовое имение поэта, выбрано императором Александром I не случайно. Было намеренье заточить Пушкина в глушь Псковской губернии, чтобы вольнодумный стихотворец, чья популярность необычайно возросла среди прогрессивного, демократически настроенного дворянства, оказался, наконец, в отрыве от всякого общества, потерял связь с жизнью.
На деятельную, полную кипучей энергии натуру Пушкина тяжело подействовало полное одиночество, невозможность принимать участие в прогрессивных общественных движениях своего времени. Унизительным казалось ему предписание «жить безотлучно в имении родителя своего, вести себя благонравно, не заниматься никакими сочинениями и суждениями, предосудительными и вредными общественной жизни, и не распространять оных никуда».
Знакомство с интеллигентным и образованным семейством П.А. Осиповой-Вульф несколько излечило его от первоначальной душевной депрессии, но окончательно вдохновение вернулось, когда он в Тригорском доме увидел Анну Керн.
Первое знакомство с ней произошло незадолго до пушкинской ссылки в петербургском доме Олениных, но оно было мимолётным. Девятнадцатилетняя Анна Петровна была женой дивизионного генерала Ермолая Керна.
Приезд её в Тригорское был в определённом смысле связан с семейными отношениями Анны Керн. Дело в том, что за два года до этого она разошлась с мужем. Поступок по тем временам необычайно смелый и, разумеется, предосудительно воспринятый в свете. Во многих знатный домах Москвы и Петербурга Анну Керн отказывались принимать. Имя женщины, проживающей отдельно от мужа, окружали сплетни. Посоветоваться со своей близкой родственницей и приехала юная Анна в Тригорское. Здесь и увидел её Пушкин.
Одна из красивейших аллей парка в Михайловском носит название аллеи Керн. Сюда, в гости к Пушкину, в июне 1825 года приехало семейство Осиповых и с ними Анна Петровна. Сама она пишет в воспоминаниях:
«…Приехавши в Михайловское мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад.
Приют задумчивых дриад с длинными аллеями старых деревьев, корни которых, сплетаясь, вились по дорожкам, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника вздрагивать. Тётушка, приехавши туда вслед за нами, сказала: «милый Пушкин, покажите же, как любезный хозяин, ваш сад госпоже». Он быстро подал мне руку и побежал скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться. Подробностей разговора нашего не помню; он вспоминал нашу первую встречу у Олениных, выражался о ней увлечённо, восторженно…
На другой день я должна была уехать в Ригу вместе с сестрою Анной Николаевной Вульф. Он пришёл утром и на прощание принёс мне экземпляр второй главы «Онегина» в неразрезанных листах, между которыми я нашла вчетверо сложенный лист бумаги со стихами:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты…
Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять…»
Поездка Анны Керн в Ригу была не случайной. Генерал Е.П. Керн служил здесь, дом его находился на бывшей ратушной площади города и до наших дней не сохранился. По настоятельному совету тётушки Анна Керн отправлялась на примирение с мужем, которое благополучно состоялось. В Ригу, где живёт теперь Анна Петровна, летят письма Пушкина. Семь посланий, полных противоречивых чувств, то восторженных, то печальных. В ответ Анна Керн посылает ему подарок — издание Байрона на английском языке. К книге приложена записка, где она советует ему непосредственно у царя просить разрешения на выезд из Михайловского. Наивный совет, которым Пушкин с его гордой душой, разумеется, не воспользовался. На рижский адрес генерала Керна шли и письма поэта к Анне Николаевне Вульф, сопровождавшей Анну в поездке. Пушкин пишет ей о своём ярком чувстве к Керн:
«Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь — камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе, подле ветки увядшего гелиотропа, я пишу много стихов — всё это, если хотите, очень похоже на любовь…»
А через четыре дня признание в письме доходит и до самой Анны Петровны.
«Ваш приезд в Тригорское, — пишет Пушкин, — оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу делать в моей печальной глуши, — это стараться не думать больше о Вас».
Но поэт не мог не думать о ней, и последующие письма его к А.П. Керн были наполнены тем же сильным, мучительным чувством.