Виктор Мельников

Анатолий Червяков: "А мне интересен элемент неповторимости..."

 

Гончарная слобода зародилась на окраине Коломны ещё в ХV столетии. Из окрестных сёл сюда переселяли крестьян, которые умели работать с глиной. Съезжались и мастеровые, чтобы участвовать в строительстве Коломенского кремля. И вот с тех пор появился в здешних местах гончарный промысел.

С высокой платформы станции Коломна хорошо видно, как светится на солнце, словно повествуя о временах давно ушедших, золотое пятиглавие небольшой небесно-голубой церкви Богоявления (Зачатьевской) да чернеют под дождём ветхие домишки на крохотной улочке Гончарной. До сих пор коломенская земля пропитана остатками старого ремесла пятивековой давности.

Оно и сегодня не затерялось в этих местах. Монахини Свято-Троицкого женского монастыря производят фарфоровые изделия с синей росписью. А в своей мастерской на Посаде трудится художник Анатолий Червяков, заставляя дышать радостью лучезарную керамику. Его работы интересны и своеобразны. Застывают в глине не декоративные вазы или пластика тонкого сосуда, а душа, нерв, мысль и сердце талантливого мастера.

...На дворе стоял бесснежный, холодный декабрь. Из окон мастерской было видно, как голые ветви деревьев прижимали к себе опустевшие гнёзда. В комнате было тепло, то ли от натопленной печи, то ли от энергии, переполняющей керамику. От неё исходила мощь, потрясающая воображение. Это чудо и тайна одновременно, словно красота, пришедшая к нам из космоса. Беседуя с художником, я любовался его руками — сильными, крепкими, постигшими тайну глины. Разговаривает он не спеша, будто весь налит земным притяжением.

 

— Рисовал я всегда. Первый ликбез проходил в студии Дворца культуры Коломзавода, у Тамары Андреевны Кузнецовой. О скульптуре, лепке, керамике в ту пору и понятия не имел. Так что какого-то прямого пути к ней у меня, в общем-то, и не было. Керамикой “заболел” в Абрамцевском училище. Но после первых реставрационных работ в храмах понял: средне-специального образования тут недостаточно. Ленинградское высшее художественно-промышленное училище им. В.И. Мухиной было моим следующим образовательным этапом. Питерская школа многому научила, и в первую очередь — активной самостоятельной мысли.

 

— У тебя очень интересная керамика. Как появляются замыслы?

— Бешеная творческая жизнь начинается с фантазии. Процесс этот, как правило, непрекращающийся и довольно прихотливый. Становишься каким-то проводником, и каждая работа — это разговор с чем-то, что вне и выше тебя...

 

— С чего же всё-таки начинаются выражения идей?

— Порою всё создаётся спонтанно, а иногда это плод долгих размышлений, предварительных рисунков, смутных поисков. Керамика — благодатный материал. Тут целый арсенал цветовых гамм. Если в моей идее есть что-то интересное, интригующее, я ищу наиболее выразительные средства решения. Не стараюсь что-то имитировать. Для меня важнее выявить в материале идею. Если это не прочувствуешь, то работа по большому счёту не получится. Вообще, керамика приучает к терпению. По крупицам накапливаются технологические приёмы, отрабатывается методика работы. Поиск нового продолжается беспрерывно.

 

— Ты пользуешься местной глиной?

— Нет. Я покупаю уже обработанную. Работаю в основном в шамоте, но есть и красная — гжельская, фарфор, фаянс (шамот — обожжённая до спекания глина).

 

— У тебя в мастерской есть печь?

— Я в мастерской отрабатываю только эскизы, модели, формы. С материалом работаю уже на каком-нибудь из заводов. Я работаю с фарфором, фаянсом, красной глиной — у каждого из них свой режим обжигов. Когда я работаю на реставрации, мне приходится изготавливать до кубометра изделий. На собственной печи такого не перелопатишь. Например, чтобы обжечь плитки в кубометровом горне, мне нужно несметное количество лещадок. А на заводе поточный конвейер — кладу с одного конца, забираю с другого, и никакой головной боли. Керамисту, по сути, собственная печь нужна в год два месяца от силы. Остальное время мы занимаемся подготовительной работой.

 

— В искусстве, пожалуй, как и в жизни, всё в принципе, “дежавю” — когда-то уже было и повторяется во всём.

— В культуре существовали периоды, когда различные художники параллельно создавали почти одинаковые картины. Видимо, в самом воздухе что-то носится. Ну, а интерес к искусству прошлого — это особый разговор. Он соединён с неизменной потребностью в творческой самостоятельности. Здесь прежде всего намерение отыскать свой ход развития, продолжить традицию, её живые пути, проходящие по линии духовных волнений современного человека.

 

— С недавнего времени появилась тенденция “ностальгической” керамики под старину — специально для коллекционеров, поскольку цены на эти вещи очень высокие. Как ты смотришь на это?

— Наверное, в этой моде есть нечто большее — улавливается связь времён. Художник, повторяя известные образцы, осваивает прежде всего старые традиции, насколько это правомерно. Вообще, современное искусство сейчас переживает довольно сложный период.

 

— А не скучно художнику заниматься подражанием?

— Есть целая группа художников, даже артель такая существует, которая принципиально занимается копиями. Но это никакого отношения к творчеству не имеет. Мы сейчас находимся на таком уровне стилистических открытий, когда кажется, что новее уже вряд ли можно придумать. Идёт своеобразная компиляция стилей и отход в старые традиции.

 

— А как со стремлением к самовыражению?

— Конечно, от этого никуда не денешься. Но для художника самовыражение — не самоцель. Главное, чтоб был виден твой почерк, слышен был твой язык.

 

— Давай вернёмся к твоим работам. Что-то я не вижу у тебя простой посуды для кухни.

— А я бытовой керамикой практически не занимаюсь. Это производство. Разработка образцов для массовой посуды до сих пор была трудным и неблагодарным делом. Производственные и экономические условия вынуждали “заводских” художников работать в “стол”. Я надеюсь, что сейчас всё изменилось в лучшую сторону. Мне интересен элемент неповторимости.

 

— Технология керамики уже закладывает неповторимость. Одинаковых вещей захочешь — не сделаешь.

— Ты прав. Необожжённый предмет имеет совершенно другой цвет и фактуру, чем после обжига. Порою ставишь изделие в печь и не знаешь, что выйдет. Огонь довершает работу.

 

— Ты много работаешь в интерьере?

— Да, мне такая работа интересна. Это как бы постоянно действующая выставка. Я трачу много времени на поиски решений, исходя из особенностей пространственной ситуации. Иногда приходится обыгрывать архитектурные нелепости, и часто это даёт самые неожиданные решения.

 

— Скажи, как художник формирует свой мир?

— Здесь я тебе, пожалуй, ничего нового не скажу. Вся жизнь художника выражается фактически в его работе. Она его и формирует. Идёт такая постоянная взаимосвязь. Я давно заметил, что предметы, возвращающиеся с выставки, дома становятся совсем другими. Наверно, понимающий зритель напитывает их своими чувствами...

 

— Умеешь ли ты выгодно продать прекрасную вазу? Совмещаются ли в тебе эти две разные ипостаси?

— С этим делом у меня как раз неважно. Торговаться не умею. Примерно называю цифру, чтобы не совсем даром было. Деньги мне нужны, чтобы получить какую-то толику независимости. Кроме того, это даёт мне возможность и дальше заниматься своим делом.

 

— А есть предмеры, которые жалко продавать?

— Да почти все. Ведь, по сути, в них вкладываешь свою жизнь, отдаёшь её, сокращая свой век.

 

— Значит, жизнь художника, как шагреневая кожа? Не боишься, что когда-нибудь останется последний кусочек?

— До этого ещё далеко. У меня очень много планов и замыслов. Каждый год мне открывается что-то новое. Я постоянно не удовлетворён своей работой. Можно сказать, что я ещё несовершенен. А вот когда почувствую эту удовлетворённость — всё, пропал.

 

— В восстановлении заброшенных церквей приходилось участвовать?

— Я трудился в реконструкции керамических убранств в храмах Коломны, Ново-Иерусалимского, Иосифо-Волоколамского монастырей. Участие в реставрации храмов я рассматриваю, как процесс реабилитации. Это одна из моих концепций далёкой молодости. А вообще, для меня, как для художника, храмом является весь окружающий мир. И я его украшаю и преображаю, как могу. В этом вижу смысл моей жизни.

 

— Анатолий, ты верующий человек?

— Ещё Достоевский сказал: “Без веры русский человек перестаёт быть русским”. Я нахожу в церкви то, что не даёт и дать не может светская жизнь. У меня и мама верующая.

 

— Принято считать, что верит чаще тот, кто больше всех страдает. Что, по-твоему, приводит людей к Богу?

— По-разному дорога приводит людей к церкви. Одни ищут действительно в ней спасение, других гонит подражание. И не надо их осуждать, они ещё просто не пришли к Богу по-настоящему. Плохо только, когда люди слишком легко отказываются от Бога и точно так же легко рассчитывают его приобрести.

 

— Что в этой жизни тебя “цепляет” по-человечески? Как ты считаешь: труднее бороться со злом в жизни или же со злом в самом себе?

— Всё негативное, что сейчас происходит в России, воспринимаю с болью. Мы живём в период великих потерь. Очень многого лишаемся. Обнищавшие до предела, мы ещё на чём-то держимся. Вернее, что-то помогает нам держаться. И сейчас самое время думать о судьбе наших наследников. А для этого мы должны сохранить нашу культуру. Пока она у нас есть — мы как народ живы, а без неё пропадём. В своё время бытовала грустная шуточка: “Мы до коммунизма не доживём, а вот детей жалко”. И вот это круговое американизирование есть самое большое зло. Оно умертвляет наш стержень, наши традиции, наш русский дух. Посмотри на наш город: планомерно уничтожается вся старинная застройка. Древний город теряет своё лицо. Вот с этим злом бороться труднее. Но ещё страшнее, если ты к этому привыкаешь. Тогда ты не человек, ты просто орудие.

 

— Ты доволен жизнью?

— У меня есть условия трудиться, а это уже очень много.

 

— Любишь ли ты читать книги, слушать музыку?

— Слушаю церковную музыку и читаю религиозную литературу. В ней неисчерпаемый кладезь мудрости. Это же интереснейшая литература. После неё всё остальное пусто.

 

— Что бы ты пожелал людям?

— Мира, скорей всего, и душевного спокойствия. Стараться находить ценности в малом и научиться любить жизнь в мелочах. Но этим не ограничиваться. Не забывать, что и от твоей собственной активности зависит твоя судьба.

 

1997 год

 

 

 


Hosted by uCoz