Пушкин — наша гордость. Это имя заставляет сильнее биться сердце каждого русского человека. И не только потому, что лучшие его произведения посвящены России и проникнуты любовью к ней. Пушкинской музе доступно всё: тончайшее лирическое переживание и широкий эпический размах, глубочайшее философское раздумье и широта общественно-исторической жизни. Пушкин способен одинаково выразительно воссоздать внутренний мир русского мужика и петербургского денди, цыгана и скупого рыцаря, бедного станционного смотрителя и гениального Моцарта. С одинаковой силой умел он запечатлеть красоту русской зимней природы и кавказские горы, молдавское кочевье и болдинские дали.

Пушкин уникален и неповторим. В чём же загадка его дара? Одни мыслят её в ниспосланном свыше пророческом видении мира, другие — в абсолютном поэтическом слухе и чувстве стиля и слова, третьи — в энциклопедической образованности, иные — в протеизме, особой способности проникать во все сферы жизни. Всё это, конечно, так, но я думаю, одной из главных его особенностей является удивительная щедрость души, стремление пробуждать в людях «чувства добрые», видеть Человека равно и в императоре, и в крепостном мужике. Словом, это то, что Белинский метко именовал: «млеющая душу гуманность». Вот потому-то и сегодня Пушкин так дорог и близок. Нам всем. От школьника до академика.

Что касается меня, то с именем Пушкина я живу с детства. Моя юная душа была покорена вначале его замечательными сказками; позже, в школе, его поэзией («Евгений Онегин»), прозаическими произведениями («Повести Белкина»). С годами мне стало ясно, что Пушкин неисчерпаем. Каждый раз передо мной открываются с новой, неведомой мне раньше стороны интонационные переливы, изящество, музыка и свобода пушкинского стиха, умение переносить читателя из одной страны в другую, чудесно перевоплощаться в дух иных народов. Во «всеохватности, всевечности» Достоевский увидел, например, проявление истинно русской, широкой души. С полным правом Пушкин сказал о себе:

 

И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа.

 

Известно, что Пушкин не бывал в Коломне и не писал о ней. И тем не менее коломенцы по праву могут гордиться тем, что уроженцы нашего города сыграли определённую роль в его судьбе. В 1819 году после столкновения в театре с майором Денисевичем Пушкин вызвал его на дуэль. Но в дело вмешался И.И. Лажечников, будущий писатель (в то время известный пока только в качестве адъютанта генерала Остермана-Толстого), квартировавший вместе с Денисевичем. Лажечникову удалось уговорить майора извиниться перед Пушкиным, и дуэль не состоялась.

С другим знаменитым уроженцем Коломны, будущим митрополитом Московским, а тогда ректором Санкт-Петербургской Духовной академии архимандритом Филаретом (Дроздовым), Пушкин познакомился ещё в лицейские годы. Филарет по долгу службы присутствовал в начале 1815 года на переводных экзаменах с младшего курса (первые три года обучения) на старший, где юный Пушкин впервые прочитал свои «Воспоминания в Царском Селе», так восхитившие Державина. Нет сомнения, что с этой поры святитель Филарет, щедро наделённый чувством прекрасного, запомнил Пушкина и следил за его трудами и днями. Подтверждением тому — знаменательный эпизод. В альманахе «Северные цветы» за 1830 год было опубликовано стихотворение Пушкина, написанное двумя годами ранее в день рождения поэта (26 мая 1828 года). Стихотворение горькое и печальное, полное разочарования в жизни:   

 

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

Иль зачем судьбою тайной

Ты на казнь осуждена?

 

Кто меня враждебной властью

Из ничтожества воззвал,

Душу мне наполнил страстью,

Ум сомненьем взволновал?..

 

Цели нет передо мною:

Сердце пусто, празден ум,

И томит меня тоскою

Однозвучный жизни шум.

 

Эти стихи настолько взволновали митрополита Московского и Коломенского Филарета, что он, отложив дела, откликнулся также стихами. Примечательно то, что митрополит не только не разгневался на поэта, а счёл нужным поддержать его духовно в трудную пору. Он прекрасно понимал значение Пушкина для России. Имела значение и тактичная, мудрая форма, в которую облёк свой ответ поэту всероссийский архипастырь. Ведя речь от первого лица, он вкладывает свои мысли и чувства в уста самого поэта:

 

Не напрасно, не случайно

Жизнь от Бога мне дана.

Но без воли Бога тайной

И на казнь осуждена.

 

Сам я своенравной властью

Зло из тёмных бездн воззвал,

Сам наполнил душу страстью,

Ум сомненьем взволновал.

 

Вспомнись мне, забвенный мною!

Просияй сквозь сумрак дум,

И созиждется Тобою

Сердце чисто, светел ум.

 

Пушкин откликнулся на послание владыки стихами «В часы забав иль праздной скуки» (впервые опубликовано в «Литературной газете» за 1830 год, № 12). Напомним читателю лишь два последних четверостишия:

 

И ныне с высоты духовной

Мне руку простираешь ты,

И силой кроткой и любовной

Смиряешь буйные мечты.

 

Твоим огнём душа палима

Отвергла мрак земных сует,

И внемлет арфе серафима

В священном ужасе поэт.

 

Два уроженца Коломны сыграли известную роль в жизни Пушкина. Один, писатель Лажечников, предотвратил дуэль, угрожавшую жизни поэта; другой, митрополит Филарет, поддержал его духовно в годину сомнений. А Пушкин в свою очередь выразил сердечное уважение обоим: Лажечникову — в письмах («…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы Вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык»), владыке Филарету — в стихах.