Михаил Мещеряков
Таруса
Запоздалых покоев царство,
заповедных просторов гладь.
Мы приехали. Вот и здравствуй.
Я вернулся в тебя опять.
В неутраченный мир старинный,
где горит, не дает забыть,
нить, пропитанная стеарином -
Ариадны святая нить.
Понимаема постепенно
жизнь, бурлившая здесь давно.
Поднимаемся по ступеням,
опускаемся ли на дно
генной памяти. И не скрою,
там, на дне золотого дня,
кто-то страшно молчит со мною,
кто-то режет лучом меня...
Это время...не помним точно...
Дня... когда? Золотого... дно...
Тени гипсовые в Песочной...
Боги? Демоны? - всё одно...
Может статься, и было надо вам
здесь не гипсовыми стоять -
до Елабуги в круге адовом
каждой косточкой простонать.
Ни венка теперь к изголовью...
Только боль через много дней
проступает рябинной кровью
на изломах твоих ветвей.
И, бредя по старинным, пыльным
этим улицам - как в бреду -
замечаю: рябина вспыхнет
то в одном, то в другом саду.
Не поётся. Но в душу рвётся
этот красно-багровый цвет.
Всё когда-нибудь отзовётся
через множество долгих лет.
Будет так же к нам в души литься
неподкупного неба власть.
Всё когда-нибудь повторится -
Былью? Болью? Судьбою? - в нас.
