Солнце медленно опускалось в лазурную воду венецнанской лагуны. Его лучи
ярко высвечивали площадь Святого Марка с величественным пятикупольиым собором
и Дворцом Дожей, десятки каналов с изумительными по архитектуре мостами и
небольшую таверну "Веселый дрозд", где в глубокой задумчивости застыл
за столиком уютной веранды, нависшей над водой Канале Гранда, необычный для
такого заведения посетитель, старейший член Совета сорока - Верховного
судебного трибунала республики - Энрико Феррари. Суровый патриций не замечал
ни теплого дыхания заходящего солнца, ни удивительных эффектиых отражений в
зеркальной глади канала монументальных дворцов, инкрустированных цветным
мрамором и украшенных мозаикой и позолотой, ни тревоги тучного хозяина таверны,
то и дело предупредительно заглядывавшего на веранду к нежданному грозному
гостю: Вершителя человеческих судеб давно волновало лишь то обстоятельство, в
котором он оказался на закате своей судебной деятельности: один из обвиняемых,
некий аптекарь Джованни Росси, на вид тщедушный и недалекий, ускользнул от
расплаты.
Феррари с трудом поднял тяжелые веки, обвел недоумевающими глазами террасу.
Да... Именно здесь прошлой весной, вот за этим столиком погубил доброго
человека коварный аптекарь. День в день год назад, поздним летним вечером, он
распил со, своим молодым помощником Рикардо кувшинчик красного вина, и через
несколько минут Рикардо умер в муках. Было учинено расследование. Когда
проверили остатки вина в обеих кружках, оно оказалось отравленным. На Джованни,
оставшегося живым и здоровым, пало подозрение в убийстве: аптекарь имел дело с
ядами и, по слухам, волочился за женой Рикардо, красавицей Анжелой. Однако
прямых улик не было - пили вместе одно и то же вино. Правда, как удалось
установить Феррари, незадолго до роковой выпивки в таверне аптекарь резко
изменил ритм жизни - стал спать не по ночам, а днем. Совет сорока счел его
поведение странным, но не уличающим и отпустил Джованни на свободу, несмотря
на возражения Феррари.
С того самого дня 1503 года многое изменилось в Венеции, у людей появились
новые заботы. Но Энрико Феррари потому и оказался сегодня в этой старой таверне
у Большого канала, что никак не мог забыть о злодействе.
Беспокоила и загадочно-насмешливая улыбка, скользнувшая по лицу Джованни, когда
тот, довольным решением Верховного трибунала, покидал его мрачные стены. Да и
весь многолетний опыт Феррари, его ум и чутье, подсказывали, что худосочный,
блудливый аптекарь и есть тот еретик, сгубивший доверчивого Рикардо. Но как это
доказать? Ведь аптекарь тоже пил отравленное вино и... остался жив. Невероятно!..
Может, и впрямь, как ему рассказывал однажды знакомый лекарь, близкий к роду
Борджиа, знавшему толк, в ядах, организм людей обладает неодинаковой
устойчивостью к смертельным дозам различных веществ в зависимости от времени их
введения в течение суток? И что в один период времени они могут убить, а в
другой, даже в большей дозировке, остаются безвредными, а наивысшая
сопротивляемость им - поздним утром?
А Джованни? Пил отравленное вино вечером. Или: для него это было - как утро?
В голове его будто разорвалась молния. Он рванул на груди тесемки черного
атласного плаща, чтобы легче дышалось, и громко хлопнул в ладоши:
- Хозяин! Тот словно ждал этого зова, мгновенно вырос перед столиком.
- Слушаю, сеньор! - Бутылочку вина и пару бокалов.
- Можно? - услышал Феррари знакомый вкрадчивым голос, и сердце его замерло на
миг. Да! Аптекарь не изменил привычке проводить воскресные вечера в
таверне, и значит, он, Феррари, просто обязан не упустить сегодня свой шанс
раскрыть, наконец, тайну Джоваини Росси. Он повернулся к двери.
- Входи, Джованни, входи. Я давно жду, - отозвался Феррари и указал на
свободный дубовый стул. - Садись.
Вошедший - невысокий, узкоплечий, лет сорока мужчина, одетый в скромную
поношенную блузу зеленоватого цвета, испуганно попятился.
- Ну что ты, Джованни? Смелее. Это же твое любимое место.
Аптекарь иерешительно топтался в узком проеме.
- Отведаем? - предложил Феррари, показав на бутылку.
Тот неуверенно кивнул.
- Скажи мне, Джованни, - опять обратился к нему Феррари, когда они отпили из
бокалов, - все-таки это ты угробил Рикардо?
Аптекарь вздрогнул и отрицательно замотал головой.
- Ну-ну, Джованни. Опять ты за свое. Уж покайся, облегчи душу.
Джованни и на этот раз не произнес ни слова, лишь нервно потянулся к бокалу.
Осушив его, он продолжал молчать. Феррари ждал. И вот лицо аптекаря порозовело,
он осмелел и с дерзкой ухмылкой бросил: - Кто теперь докажет?
- Я, - сказал Феррари. - Как же?
- Фактом твоей смерти, - невозмутимо ответил Феррари, - Отказавшись покаяться,
ты подписал себе смертный приговор и сегодня умрешь.
- Вы не посмеете... Верховный трибунал не простит вам, он признал меня
невиновным.
- Посмею, Джованни, посмею. Своей смертью ты оправдаешь меня.
- Как это?!
- Я дал тебе яд, ты выпил его с вином из этой бутылки, и теперь часы твоей
жизни сочтены. Феррари буквально впнлся глазами в охваченного страхом
аптекаря. Тот вдруг застонал и схватился за горло.
--Вы дали мне яд?
- Да, - жестко ответил Феррари, - так что покайся, и, быть может, я успею
позвать лекаря. - А для себя? Вы тоже пили это вино!
- Я последовал твоему давнему примеру не спать по ночам. А вот ты, как я
слышал, вернулся к прежнему обрезу жизни. Значит, организм твой сейчас
готовится ко сну и не будет сопротивляться отраве. Я разгадал твою тайну,
Джованни? Ты ведь так поступил с Рикардо?
Джованни сполз со стула и, скорчившись, закатался по полу.
- Помо-ги-те... - сдавленно простонал он вновь.
Феррари шагнул к нему и спросил: - Ты покаешься, Джованни?
- Да... Да...
Уловка удалась. Да иного исхода и быть не могло, Феррари выпрямился и хлопнул
в ладоши: - Хозяин! Тот мгновенно вырос перед ним.
- Слушай и запоминай.
Аптекарь у ног Верховного судьи уже торопливо каялся в совершенном. Неожиданно
он захрипел, глаза его закатились, на губах появилась пена.
Что-то дрогнуло в душе Феррари. Прежняя неприязнь к аптекарю сменилась
тревогой: "Уж и впрямь не отошел бы он в мир иной".
- Что с тобой, Джованни? Я согрешил, сказал тебе неправду.
Но тот судорожно дернулся и упал, раскинув руки.
- Святая Мадонна! - воскликнул хозяин таверны. Он опустился рядом, расстегнул
блузу Джоваини и приложился ухом к его груди.
- Умер, - сказал он со вздохом.. - Сердце, должно быть, не выдержало.
Феррари устало закрыл глаза и перекрестился: "Прости нас, господи!.."
