***
И.
Я с Вами уснул, а с тобою проснулся
В тревожном, прерывистом сне.
Зачем я нечаянно к Вам прикоснулся?
Зачем прикоснулись ко мне?
Горячей рукой и светящимся взглядом.
Кружилось в бокале вино.
На светлой веранде едины и рядом,
Что было вокруг – всё равно!
И небо горело, и солнце сияло
Лучами в открытую дверь.
Ко мне прижимались и повторяли:
- Ну как же всё будет теперь?
- Оставьте. Как было, как было, так будет,
Не надо придуманных драм.
Не плачьте о муже, с него не убудет,
И вытрите слёзы, мадам…
Хочу засыпать и с тобой просыпаться,
И радугу видеть во сне,
И тонко губами к тебе прикасаться,
Как ты прикасалась ко мне.
***
И.
А помнишь, всё небо сияло
И шли мы с тобой босиком
Дорогой. В глаза наплывало
Высокое солнце. Вдвоём.
Одни, перед Богом разуты,
Забыты и совесть, и честь…
Нам сладостны эти минуты,
Которые не перечесть.
И ягодки в губы с ладони.
- Все сладкие, нежно сказала,
Все слаще любви и любови
И терпче конца и начала.
И шли мы одни перед Богом,
Одни перед миром едины
Просёлочною дорогой,
Как две, не разлей, половины.
***
Иринка сказала, что я хулиган.
Ну это ты слишком, Иринка!
С тобой по соседству играет баян
И крутится жизни пластинка.
Иринка сказала, а мне всё равно,
Пою вечера я и ночи.
Блеснула глазами, закрыла окно,
Горят её карие очи!
А воздух густой, его кружками пей,
Как терпкую, горькую брагу.
Во всю над домами поёт соловей,
Во всю молодую отвагу.
Мой голос сорвался и голос глухой,
Но я соловью подыграю,
А только стемнеет, тропинкой пустой
Пройду по дороге к сараю.
Иринка сказала, что я хулиган,
Она это слишком, Иринка.
Всю ночь на позадях играет баян
И хрипло играет пластинка.
ПРОЩАЛЬНОЕ
Иринка сказала…
Ты прости… Девять месяцев ада.
Можно было ребёнка родить.
От цветения до снегопада
И не хочется верить и жить.
Всё в груди заметает порошей
И ни искорки, и ни огня.
Рядом муж, знаю я, он хороший,
Знаю я, что он любит меня.
- А ты ягодки помнишь с ладони?
- Помню, да, но теперь всё равно.
Сердце – дно. Не болит и не стонет,
Всё сгубило навеки вино
И твоя беспробудная пьянка,
И в душе не осталось тебя,
Хоть ты вывернись весь наизнанку,
Но уже без меня, без меня…
Голос твой, он бездельем простужен.
Пусть в глазах всё ещё горячо,
Подойду я к любимому мужу
И уткнусь в дорогое плечо.
Но в душе заколышаться рощи,
Тонкий отсвет былого огня…
И живи ты один, как захочешь,
Но уже без меня, без меня…
ПРОЩАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ
«А выбрала ты однолюба…
Зачем тебе старый поэт?
С упорством и наглостью дуба,
Неполных семидесяти лет?
Сидишь на коленях у мужа.
В реке убывает вода.
Запела, а голос подстужен,
Ты мОлода и молодА!
Счастливою синею птахой
Твой голос летит над водой
И муж разрывает рубаху,
Поскольку ещё молодой.
Он снимет короткое платье,
И нежно, за бретельки, лиф.
Притянет тебя за запястья,
Возьмёт… Уведёт под обрыв.
Закроешь блестящие очи,
Откроешь очерченный рот».
И спросит он «Милая, хочешь?»
«Хочу». И он снова возьмёт…
Прошепчешь «Была же я дурой.
Поэт… Но с тобой не споёшь,
Кури свой слюнявый окурок,
Ты водку поганую пьёшь.
Ни чая тебе и ни каши,
Утрёшься горючей слезой.
Нам – ягодок полная чаша,
Ты – кушай свои по одной…»
От ветра качаясь, стою,
Глаза застилает ненастье…
Что, сладко тебе на краю
Чужого достатка и счастья?
Шатаясь, взойду на перрон,
Горючие слёзы пролей,
Успею в последний вагон
Судьбы одинокой своей.
Я в шляпе и чёрном пальто
Уеду, боярин ли, князь?
Да нет же, я в жизни никто –
Последняя сволочь и мразь.
В вагоне моём никого.
Тяжёлый и проблеск и рык.
Не знаю уже ничего.
Колёса о стыки и встык.
Достал из кармана наган
И взвёл его – в плотный висок.
Седой, я от тяжести пьян,
Нажал в не назначенный срок…