(пьеса в 4-х действиях)
Действующие лица
Любовь Ветрова – директор лагеря, женщина за 40, красивая, с открытым, добрым лицом.
Илья Озеров – музыкант, режиссер театра песни, 40 лет, с умными грустными и добрыми глазами
Лариса – симпатичная молодая девушка, студентка-второкурсница
Лиза – автор-исполнитель, молодая женщина, очень худая, коротко остриженная.
Вера – подруга Любы, завхоз лагеря
Сосновский – известный автор-исполнитель лет 50-ти
Борщов – мужчина лет 60-ти, из числа бардов, которые уже стали свадебными генералами
Жена Борщова – молодящаяся дама средних лет
Женя – женщина за 30, поклонница Сосновского
Валера – ее спутник
Таня и Саша – семейная пара
Анютка – совсем девочка, внучка одной из сотрудниц музея
Другие женщины и мужчины – гости фестиваля
Действие 1.
Явление 1.
Пионерский лагерь. Пересменок. Персонал готовит территорию для ежегодного песенного фестиваля. Два рабочих вешают баннер « Добро пожаловать на 11 межрегиональный фестиваль авторской песни «Крылья»!»
На открытой веранде Люба и Вера сервируют стол. Лариса помогает.
Вера все делает молча, но следит за разговором.
Лариса.
- Илюша сказал, что Вы, Люба, для него можете все сделать, все, что угодно!
Люба.
- Все? Ну, это он слишком… Вот, Лариса, видишь, червяки после дождя на дорожку выползли. Мы в детстве, когда огород копали, разрезали их лопатами. Не нарочно, конечно. Так вот, отец говорил: ничего страшного: каждая половинка, она и отдельно жить может. Странно так было. Я не помню: верила я этому тогда или не верила?.. (помолчав) Да и сейчас не верю. Что половинки могут жить отдельно. Так вот, Ларис, если Илюша попросит этих вот, на дорожке которые, червяков разрубить – покрошить лопатой или чем другим – не сделаю! ( молчит) А ты сделаешь?
Лариса. Конечно, нет. Я… не смогу.
Люба. А если прикажет? Илюша твой…
Лариса. ( серьезно) Сделаю. Для него – все сделаю.
Люба. (смеется) Глупости городим. Надо же такое придумать: все смогу сделать… Вон солнце садится сейчас за рощу – не могу его снова на небо выгнать. Впрочем, утром запросто смогу это сделать. ( вздыхает) но это уже до меня Экзюпери, кажется, придумал.
Лариса. Я не очень поняла. Но Илюша сказал, что Вы меня полюбите. И я Вас.
Люба. Вот и умница мальчик. Здесь он в точку попал. Конечно, Ларочка, уже полюбила. (В сторону) Я люблю всех, я должна любить всех, кого любит он. И не ревновать. Слово дала. (очнувшись) Ох, Ларочка, сколько лет прошло: то ползли годы, то неслись как угорелые. Пять лет… Нет шесть.
Лариса. Да я шесть лет назад еще в школе училась в Зарайске… А что было здесь шесть лет назад?
(Вбегает Анютка, ко всем ластится, всех целует, ларису берет за руку, та смотрит на нее изумленно. Люба взглядом успокаивает ее, целует девочку и отправляет ее ласковым жестом).
Люба. Да ничего не было. То есть было все то же. Степь наша была, речка, храмы. Фестиваль наш был. Пятые «Крылья»… (Ларисе) Иди, Лариса, вон тебя уже Илюша ищет. (Лариса убегает. Люба остается с Верой, которая молча выслушивает Любину речь)
Все тогда было тоже, только тогда он первый раз приехал не один, а значит, не ко мне. В тот год с ним была… Лиза, чудная, талантливая Лиза, с роскошной косой, с голосом необыкновенным – грудным, глубоким… И тогда он сказал, что я должна ее полюбить. Спросил: сможешь? Трудно сразу ответить было. Больно было: ждала ведь его год целый… И тогда он сказал: должна. И я обещала – любить и не ревновать. И теперь вот люблю всех. А с Лизой он приезжал еще раз, но не на следующий год. Косы у нее уже не было. Да и вся она как-то изменилась, но мне тогда не до них было: отец умирал, рвалась между домом и фестивалем… Ладно. Всё. Уже люблю. Лизу. Господи, Ларису! Не ошибиться бы. Как я раз Оксану Верочкой назвала! Честное слово – не специально. Я же не стерва. Я же не стерва? (уныло) Я же не стерва…
Вера. ( заикаясь) К сожалению, ты не стерва.
Люба. Два года не был. Писал один раз, проблемы у него, но моя помощь ему не нужна…
Вера. Я тебе говорила, надо было ехать. Надо самой поактивнее быть…
Люба. Советовать хорошо…
Лариса. (кричит, подбегает) Любовь Сергеевна, Любовь Сергеевна! Илья просит Вас разобраться. Там кому-то чего-то не дали. Талонов на обед не хватило, кажется…
Вера уходит. Лариса помогает ей унести вазы с цветами.
Явление 2.
Входит Илья
Илья. Вот она, самая красивая женщина всего южного региона России, вот та, с которой я могу говорить, нет, даже молчать – бесконечно, чьи восхитительные глаза уже начинают чернеть от гнева… Любаша! (обнимает) Дай я обниму тебя по-настоящему, а то днем с приездом, с суетой этой как-то все комом…
Люба. Илюш, по-настоящему у нас, наверное, уже не получится! Шучу, шучу! Соскучилась, родной мой! С девочкой твоей говорила сейчас. Хорошая девочка.
Илья. Люба, ты сердишься? Ты расстроена чем-то? (смотрит ей в глаза близко-близко) Скажи, как ты?
Люба. Да как всегда. Васька из Москвы только на каникулы приезжает. Деньги ему высылаю, раз в месяц сама к нему езжу, сестру заодно навещаю. Сейчас на скоростных – быстро… Ну вот, больше ничего нового. Да и то старое.
Илья. Любаш, да ты же оптимисткой всегда была, а сейчас в глазах – ну, вся мировая скорбь? Случилось что-то?
Люба. Да у меня, Илюшенька, уже ничего не случается и не случится. Случилось шесть лет назад. Случается у Васьки моего, у девочки твоей. Но это их жизни. А в моей все уже было. Как там князь Болконский у Толстого говорил в свои тридцать лет: а мы знаем жизнь – наша жизнь кончена…
Илья. Это он дубу говорил, а дуб взял и зацвел…Помнишь?
Люба. Помню-помню: на одном суку гладиолусы распустились – на другом хризантемы… я даже сама этот дуб видела, мы осенью часто ездим к нему апельсины собирать… (оба смеются)
Лариса. (она подошла чуть раньше вместе с Анюткой, с которой они хихикают, как маленькие, и некоторое время с недоумением слушают, потом Лариса присоединяется к общему смеху, обнимает Илью) Илюш, а мы с Любовью Сергеевной, как ты и говорил, сразу подружились…
Люба
Илья (вместе) Умница девочка! Ой, а это Анютка такая большущая выросла! Ну прям ундина... Как отметки за год? Дневник с собой захватила, принцесса? (чмокает Анютку в лоб, достает ей конфетку из кармана)
Все смеются, Озеров и Лариса уходят. Анютка бежит за ними. Люба опять остается одна. И опять говорит сама с собой.
Люба. Ушел с девочкой… я всегда хотела девочку. Впрочем, сын лучше. Девочка моя, если бы она была у меня, девочка моя… Она сейчас, конечно же, была бы влюблена в Илюшу. Играли бы в Лолиту. В него же все девочки влюбляются. А если бы это была его девочка, наша девочка?! Может, и он тогда другим бы был… Была бы у него своя девочка – другие зачем тогда?
Илья возвращается.
Илья Любаш, и все-таки: что случилось? Я так ждал, так хотел поскорее сюда приехать. Вот нигде мне так свободно не бывает, как здесь. А у тебя вот глаза – со слезами почему-то…
Люба. Я, Илюш, про девочку нашу думала…
Илья. ( помолчав) Ларису?
Люба. Может, Ларису… Ну, которая могла у нас быть…
Илья. Что значит – могла? Как это могла?
Люба. Да успокойся. Это я так. Помечтала…
Илья. Знаешь, я так маленьких люблю. Запах такой от них – сладкий. . Забывать уже начал. Нет помню: Сережку моего, Ваську твоего – помню маленьких… Слушай, а Анютка – все так же? Сиротой при живых родителях?
Люба. Ласковая – без слез смотреть не могу, как ко всем липнет. Недолюбленная значит. Ну, пока Ангелина Сергеевна жива – сиротой не будет, хотя бабушка мать не заменит. А если что – мы с Верой...
Илья. Маленькая была – толстушка такая, а сейчас меняется как... Маленькие – все забавные...
Люба. Ну, ты еще, Илюш, родить можешь…
Илья. Я?
Люба. Ну, не ты, конечно. Лиза вот твоя, Лариса то есть. Родит тебе маленького.
Илья. (со злостью) Лиза уже родила. Только не мне.
Люба. Как не тебе? Почему?
Илья. Вышла замуж. Родила дочку, Полинку. Что-то у них там с мужем не сложилось: бездарь он, ну, не пара ей. (с восхищением) Ты же помнишь ее? Красавица, а голос чудный какой! Помнишь, как она ночью у реки пела – русалки из речки вылезали – послушать… Звери дикие ручными становились…
Люба. Любишь ты, Илюша, метафоры. Звери - это кто? Борщов с женой что ли? Помню, как они ее заарканить пытались. Театр их поэтический, или какой там – не помню – все звали ее к себе…
Илья. Сейчас она с Виталькой. Помнишь, приезжали с ним в прошлый раз. Но ему до нее не дотянуться пока…
Люба. Илья, а почему не с тобой? Почему Лиза не с тобой? Ты не с Лизой?
Илья. Любаш, тебе что Лариса не понравилась? Почему ты так сердито, говоришь так сердито?
Люба. Да понравилась, понравилась. Впрочем, какое это имеет значение: понравилась-не понравилась? Я ведь свекровью им не буду. Но я видела глаза твои, когда ты о Лизе вспоминал – восторг звериный был! Видно же, Илья.
Илья. Это тебе одной видно. Потому что ты все видишь. И я это знаю. Но… не знаю, Люба, не могу я тебе сейчас ничего объяснить… Я к тебе ехал, чтобы успокоиться, а ты… Ты больше не любишь меня, Люба?
Люба. Слушай, Илья, а зачем тебе все они, все мы? Я знаю твой ответ любимый – для мировой гармонии… Но какая ж гармония в том, что все любят одного? Пусть бы все – всех!
Илья. (медленно) Лю-ба! А я виноват разве, что все – меня?
Люба. Да, ты, правда, не виноват. Ты, как доктор Чехов, всех любимых женщин стараешься удачно замуж выдать. Только не получается удачно.
Илья. Трудно с тобой, умная ты у меня очень. Но не всех выдал вот – тебя не смог.
(Входит Анютка. Она приносит цветы и начинает их расставлять, медленно перебирая варианты букетов, подходит к Любе, головой склоняется на плечо, смотрит на Озерова, ей хочется, чтобы на нее обратили внимание, но никто не реагирует, поэтому она чуть надувшись уходит)
Люба. Ну, не вечер еще.
Илья. Вот это да! Первый раз такое – от тебя! Новенькое что-то, Люба.
Люба. Ну, должна же я, Илья, когда-то повзрослеть. Я ведь девчонкам этим твоим скоро не в мамки, а в бабушки годиться буду!
Илья. (нежно) Ты у меня самая молодая и прекрасная…
Люба. (отстраняется) Вот умеешь ты, Илюш, сахарку в чай добавить… Только видишь, кто я тут: завхоз! Кладовщик – главная по инвентарю!
Илья (встает) Ты вообще главная. По жизни.
Люба. Ох, не люблю я эту фразу неправильную. Хватит, Илья. ( целует в щеку) Прости, дел много. Поговорим еще.( уходит очень быстро)
Илья (один) Ну чего я всю жизнь ищу? Кого ищу – сам не понимаю. И права Люба, во всем права, во всех упреках своих. Да своих упреков-то у нее нет. Чужие озвучивает. Но знаю точно: роднее ее, ближе – у меня человека нет. Теперь уже нет. Эх, Люба, Люба… (помолчав) А может быть, и правда, рискнуть еще раз – жениться …на Ларе, родить маленького…
(Илья уходит)
Явление 3.
Лариса.(вбегает в слезах) Любовь Сергеевна, Любовь Сергеевна…
Люба (сначала слышен голос) Иду, иду. (входит) Что такое? Возвращаюсь в лагерь (только вот с Илюшей здесь сидели), говорят: девочка Илюшина ревет. Что случилось?
Лариса. Я там у костра, я в стороне стояла… А они говорят… про Илью: опять новую привез…Он что и правда в прошлый раз с Оксаной был? А я-то думала, что она все вокруг вертится?..
Люба. Все-таки она вертится? Да успокойся, дурочка. (Ласково) Илья подвозил ее просто на машине, а жила она в моем домике.
Лариса. И спала там?
Люба. Да. На соседних кроватях спали. Горло у нее болело, я ее лечила все дни. Она даже выступать не стала.
Лариса. Ой, дурочка я какая… А что, все видели, как я плакала?
Люба. Нет, конечно. Никто не видел. Но слышали все.
Лариса. Любовь Сергеевна! (обнимает, как мамку) а расскажите об Илье, о прошлом его. Я же не знаю ничего… Какой он был? С кем? Я слышала…
Люба. Зачем тебе это, девочка? Ну, зачем? Почему вам всем мало настоящего, даже будущего (оно ведь ваше – будущее его!)? Зачем вам всем прошлое его? Цени, детка, миг этот. А вдруг он не повторится…
Лариса. А я не хочу миг! Или всё и навсегда. Или ничего.
Люба. И никогда… А недавно говорила: я все для него сделаю. Иди, Лариса, косметику поправь только – глаза зареванные. И не приставай к Илье, пожалуйста. То есть это твое дело вообще. Но здесь не приставай. Вернетесь в Питер – все там. А здесь – здесь только счастье. Всегда.
Входит Илья, с удивлением смотрит на Любу и Ларису.
Илья Что стряслось в моем королевстве?
Люба. Мы с тобой, Илья, не разойдемся сегодня никак.( Ларисе тихо). Иди умойся. (Илье, когда Лариса уходит) Илюш, я тут девочке твоей сказала, что Оксана в приезд твой прошлый у меня в домике жила, что ангина у нее была.
Илья. Какая ангина? Зачем?
Люба. Да ей там напели уже, что ты не один приезжал сюда тем летом. Вот соврала слету.
Илья. Да плевал я на всех! А она чего?
Люба. Плакала. (молчит) Значит, понял. Ну, я пошла…
Илья. (садится, хочет ее рядом посадить). Подожди, Люба, что ты все уходишь? Я поговорить с тобой хочу, посоветоваться…
( слышны крики: Люба! Любовь Сергеевна!)
Люба. Ну вот, сам видишь – не время. Приехал, кажется кто-то. Принесло кого-то на ночь глядя. (Целует Илью в макушку, а он целует ей руку)
Так хочется, Илюша, посидеть просто и песни твои послушать… ( уходит)
Илья. У меня ведь, Люба, новые есть. Покажу. Господи, какой здесь воздух, свобода какая! Как я люблю все это!
Действие 2.
Явление 1.
Лиза. (объясняет кому-то по телефону) думала: не доберусь до утра. Машину на вокзале взяла, а шофер не местный, вот и плутали по проселочным; хорошо еще, что деньги взял, как договорились…
Входит Люба
Люба. Господи, Лиза! Откуда ты?
Лиза. Из сказки, должно быть… Он здесь?
Люба. (кивает)
Лиза. С кем?
Люба.(молчит)
Лиза. Автор?
Люба. Да нет. Исполнительница, кажется. Впрочем, не слышала еще. Лиза, ведь это работа его. Мы, веришь, тебя сегодня с ним вспоминали. Он про дочку твою говорил…
Лиза. Надо же. При ней?
Люба. Пойдем, я тебе комнату покажу… Чаю хочешь?
Лиза. Любовь Сергеевна! А можно просто Люба?
Люба. Можно. Тебе можно. Теперь можно. (обнимает) Жесткая ты какая-то стала. Лиза, пожалуйста, будь умницей. Ты же знаешь: здесь у нас всегда радость, всегда счастье… Не ссорься с Ильей. Ну, потом все выясните. Обещаешь?
Лиза. (отстраняется) Не обещаю. Какая она хоть – исполнительница? Исполнительница его желаний… (резко) Ну какая она?
Люба. Девочка такая. Ручки-крылышки тоненькие. Наивная еще. Любит его. Мне кажется, бескорыстно.
Лиза. А мы все бескорыстно. Или все корыстно. Смотря в чем корысть. Люба, а ведь ты больше всех.. Это я тогда не понимала. Сейчас-то знаю и вижу. Мы все одинаковые, а значит, мы все – соперницы.
(Входит Анютка, подходит к Любе, засовывает голову ей под мышку, но Люба целует, что-то шепчет ей на ухо, и та уходит)
Люба. Перестань. Успокойся. Я вам не соперница. И никогда не буду.
Лиза. Но ты же была с ним? Я это чувствую. А потом что? Как меня? Пинком под зад и за борт? (в сторону) Господи, накажи его! (Любе) Почему он бросил тебя?
Люба. Он не бросил - мы никогда не расставались. Мы всегда рядом – на расстоянии сердца.
Лиза. Ты мазохистка, Люба! Тебе это что, удовольствие доставляет? Каждый раз видеть его с другими, и каждый раз любить тех, кого любит он… Я помню, когда мы ехали сюда первый раз, Илья (я тогда еще дурочкой наивной была), так вот Илья сказал: вы должны полюбить друг друга.
Люба. Я тебя полюбила. Честное слово.
Лиза. А я нет. Я тогда сделала вид, притворилась просто, понимаешь. Я люблю его. Его одного. И ни с кем делить его не собираюсь.
Люба. Лиза, а дочка как же? А отец ее?
Лиза. А я эксперимент поставила. Рожу, думаю, найду другого. Наоборот то есть: найду другого, рожу. Может, думала, пройдет всё… И не прошло.
Люба. Жестоко это, Лиза. По отношению ко всем. К дочке особенно. Ее ведь любить нужно. Не знаю, что там у вас с Ильей произошло, но он тебя любит еще. Я это вижу… А дочка…
Лиза. (обрывает) А ты, Люба, сына своего любила тогда?
Люба. Лиза, перестань. Это уже через край. Любила и люблю, конечно.
Лиза. Не верю. Есть женщины – матери, есть женщины – любовницы. Мы – второго типа! Ну не может инстинкт материнский победить мою любовь к нему, ну, не может!
Люба. Да зачем эти любови противопоставлять? Почему их соединить нельзя? Илья ведь… он маленьких любит, и твою дочку, как родную, любить будет.
Лиза. Вот-вот, он ее, а она – его. Нет, не надо мне такой любви…
Люба. Да зачем тогда рожала ее? Зачем эксперимент этот дурацкий нужен был? Ведь нельзя над живыми людьми эксперименты ставить…
Лиза. Да? А ему можно? Ему можно? Он же над всеми экспериментирует – силу обаяния своего проверяет!
Люба. Да не ставит он ничего. Он просто живет. Просто он такой. Так чувствует людей, иначе не может. Ведь за это ему и талант отпущен Богом. И… он ведь, он настоящий.
Лиза. Талант? А что он с талантом своим делает? Вы его последний спектакль музыкальный видели? По мотивам «Чайки» Чеховской?
Люба. Я В Питере два года не была…
Лиза. Это же выпендреж какой-то… Там Заречных 5 штук… Зачем издеваться над классикой…
Люба. Кажется, я знаю, откуда у этой метафоры ноги растут… Вот не думала, что он песенку эту запомнит… (сама с собой, в изумлении) Господи, он же запомнил ее, понял…
Лиза. Ну какие вы все лицемеры! Ну, зачем Бога вспоминаете каждую минуту? Разве сами по-божески живете? Разве твоя любовь к нему, Люба, это не грех!?
(Люба тихо плачет, улыбается блаженно. Лиза смотрит на нее молча) Простите меня, Любовь Сергеевна. Сама не знаю, что делаю…
Люба. Лиза, не враг я тебе, чтобы ты ни думала. А уж Илье тем более. Не могу понять, почему ты счастье ваше порушила… Зачем бросила его…
Лиза. (тихо, спокойно) Я отца любила очень, а он из-за него, из-за нас… Я тогда к нему в коммуналку из общежития переехала, а девчонка со мной одна училась из нашего города – я же не из самой Твери, городок наш маленький – в общем дома рассказала. Ее мать еще кому-то… Ерунда в общем, но для отца это было… Он же директор школы, правильный всегда и во всем был…
Люба. Лиза, а если бы ты это Илье тогда объяснила, ну он, столичный житель, мог и не догадаться сам, какие у вас страсти кипели… Попросила бы…
Лиза. Замуж попроситься? Сам должен был понять… Что же Вы не попросились? (начинает заводиться) Он понял, понял, но поздно было уже…
Люба. Иногда нужно просто по-человечески все объяснить, Лиза. Просто рассказать, о чем думаешь. Иногда интуиция подводит… Нельзя максималистом быть…Лиза, он любит тебя. Не делай еще одну ошибку.
Лиза. Я спать лягу. Не буду сегодня ни с кем встречаться. И не говорите ему, пожалуйста, что я приехала.
Люба. Не обещаю. (Целует в лоб). Отдыхай и будь умницей
(Лиза уходит. Выходит Вера с гитарой, молча дает Любе. Появляется сонная Анютка, садится около Веры и практически засыпает)
Люба. Он никогда всерьез не относился к моим песенкам. Поэтому и выступать я перестала. Но, оказывается, помнит что-то, строчку мою вот про стаи Нин Заречных… Ему только одна песенка моя и нравилась. Про вдову… Забыла уже все… (Играет, поет. Вера подпевает.)
Смеешься на глупый мой романтизм:
Любовь до доски гробовой!
Я знаю, со смертью не кончится жизнь,
Но я не смогу быть вдовой.
А я с тобой в один день умру,
И никто не увидит печали лица.
А ты говоришь: надо правильно выбрать вдову…
А я говорю: вдовца!
Ты отыщешь ее среди юных подруг,
Пусть будет она молодой.
Она с изумленьем посмотрит вокруг,
Но смирится с такою судьбой.
Я же с тобою в один день умру,
И никто не увидит печали лица.
Значит, тебе надо правильно выбрать вдову,
А мне надо выбрать вдовца.
А знаешь, я и впрямь не смогу быть вдовой,
А у нее получится!
Она останется на перроне,
Я ж вечно – в дорогу попутчицей…
Ведь я с тобою в один день умру,
А она будет память хранить до конца…
Значит, тебе надо правильно выбрать вдову,
А мне надо выбрать вдовца.
Вот она только Илюше и нравилась… Забыл ее, наверное уже… Принцесса, вставай, спать пойдем...
(Убирает гитару в чехол и уходит. Вера будит Аньку и уводит ее почти спящую )
Явление 2.
Стол на веранде . Сидят Люба, Лариса, Вера, гости : несколько женщин и мужчин. Все пьют чай. Анька рядом с Ларисой, смотрит на нее восторженно.
Лариса. Думала: спою про мальчика с дудочкой и уеду, а он говорит: ты же ведьма…
Борщов. А почему он так сказал?
Лариса. Он сказал потом, что сразу понял… что сразу внимание обратил на меня.
Борщов. А ведьма-то почему?
Лариса. Не знаю.
Люба. Ну, околдовала она его…
Лариса. Да. Уже полгода мы вместе. Ну, не совсем…
Борщов. А почему?
Лариса. Просто Илья считает…
Явление 2.
(входит Лиза)
Лиза. Доброе утро. Чаю хочу. Ох, Любовь Сергеевна, вы все плюшками балуетесь? Господи, здесь всё как всегда…
Лариса. (протягивает блюдо с пирожками) Угощайтесь, пожалуйста. Вкусные…
Лиза. (отодвигает блюдо) Вредные.
Лариса. Так вот мне Илья говорит…
Люба. (встает) Пойдем, Лариса, я тебе тут одну вещь показать хотела…
Лариса. Да я и чай не допила еще…
Люба. Да бери с собой чашку, пойдем, пойдем…Ань, ты здесь... (уводит Ларису, глядя умоляюще на Лизу)
Все молчат. Лиза пьет чай, жадно пьет. Гости допивают и уходят, косятся на Лизу, но молчат. Остаются Вера и Анька. Вера молча пьет чай, подливает Лизе. Анька передает ей пастилу, варенье…
Лиза. Вот и с добрым утром, Лизанька. Вот и с народом пообщалась. Ветром сдуло всех.. Значит, вот какая она. Увела Люба девчонку – скандала боится. (передразнивает) У нас только счастье… Делает раз в год для него счастье искусственное. Старая дура!
Вера.(заикаясь) Сейчас взяла бы за шиворот одну молодую дуру, да, боюсь, Люба рассердится… Пойдем, Ань ...(уходит, уносит сладости…)
Явление3.
Входит Илья.
Илья. Лиза! (оглядывается) А …где все?
Лиза. Ушли за счастьем. У вас ведь тут, Илюша, только счастье. Всегда счастье.
Илья. Господи, как я рад, я на самом деле рад, что ты здесь. Мы ведь про тебя…
Лиза. Знаю: про Полинку. Ну и что? (зло) Илья! Это я приехала. За тобой, а не ты за мной. Доволен? Победил?
Илья. Лизанька, девочка моя, да зачем воевать нам? Я вот увидел тебя сейчас и будто в прошлое вернулся. Да я всегда, каждый год здесь без тебя о тебе, про тебя думаю все время. Ты с речкой этой, с холмами древними для меня навсегда, понимаешь, связана… Я здесь по ночам голос твой слышу… Я степь эту люблю, потому что она нас с тобой помнит…
Лиза. И с другими, наверное, помнит? Тебя. Помнит, Илюш?
Илья. Лиза, хватит! Ты же сама все решила. Тебе поединок со мною нужен был. И победа в этом поединке. Лиза! Пойми: ну это же глупо – подчинять мужчину своей воле! Зачем тебе это?
Лиза. Да, ты любишь женщин, которые тебе подчиняются. Люба вон твоя… Что ты с ней сделал?! Опекает всех баб твоих, а сама по тебе с ума сходит!
Илья. Глупостей не говори. Мы дружим с Любой. Всю жизнь дружим, большую часть жизни.
Лиза. Это ты дружишь. (кричит истерично)А она… Все ты знаешь! Она, конечно, мазохистка, но ты – ты садист, Илья!
Илья. Лиза, ты зачем приехала? Ну, не надо портить праздника. Я ведь в прошлом году не был – гастроли в Чехии совпали. Люба ведь фестиваль этот целый год ждет. Для меня его готовит, для нее же это – счастье!
Лиза. Счастье? Ну, Илюша, сегодня все будут счастливы. Обещаю тебе. Погляжу на зверинец! Как зовут?
Вбегает Анька, подходит к Озерову, но тот что-то шепчет ей на ухо. Анька уходит.
Илья. Кого зовут?
Лиза. Меня!
Илья. Лариса. Лиза! Да это просто – ну, проект новый…Лиза, разве с тобой кто-то может сравниться? У меня уже…крыша едет! Пойдем отсюда, пойдем, Лиза!
Лиза. Да, пойдем, а Люба твоя Ларисе твоей зубы пока позаговаривает. Слушай, у тебя же все женщины на одну букву: Люба, Лиза, Лариса! (напевает) ЛюлилаЛалюли….
Илья. (обнимает) Успокойся. Я думал о тебе. Много думал. Девочка моя, ведь не могу я без тебя…(целует)
Входит Борщова с подругой
1-я. А вода, по-моему, не согрелась еще.
2-я. А мне ничего…
Останавливаются как вкопанные, увидев целующихся Озерова и Лизу.
Борщова. (громко) Мы не помешали?
Лиза. Вы мне всю жизнь мешаете!
Илья. Она шутит, Валерия Львовна! Нам теперь никто помешать не может!
(подхватывает на руки и уносит)
Явление 4.
Люба. (Ларисе) Понимаешь, девочка, для любимого человека, действительно, многое можно сделать. И чудо можно совершить, в обычной жизни - чудо, когда ничем объяснить нельзя, когда вопреки всему здравому смыслу… вот ты сказала вчера: сделаю… А нужно просто понять и принять человека таким, каков есть он. Не требовать, чтобы он ездовую или цирковую собаку из себя изображал. Ты Илюшу здесь не приватизируй, он же кумир для многих. Пусть общается больше: здесь же поклонники его собираются. Со всей страны приезжают на эти три дня, потому что не только послушать здесь его можно, но и поговорить с ним. Здесь у него и гастроли новые, и проекты – все здесь начинается. Он же, ты знаешь, без продюсеров обходится. Хотя давно мог бы иметь…
Лариса. Я что же, по-вашему, мешаю ему? Я между прочим не просилась уж очень сюда. Сам позвонил и позвал.
Люба (в сторону) Он не может быть один – это страх одиночества. Бедный мой человек… Господи, ну почему все так в жизни?..
(вслух) Конечно, Лариса, он тебе праздник этот показать хотел. Это и для тебя возможности новые… Ты ведь выступаешь в концерте?
Лариса. Я? Что Вы! Да у меня и песен-то готовых нет. Только вот про мальчика с дудочкой. Но это не моя, конечно. А за полгода последние я вообще все забросила…
Люба (в сторону) Она даже не исполнительница… Просто девочка…
(вслух) Лариса, я тебя сейчас с молодежью нашей познакомлю. Это музейщики наши, археологи – очень интересные ребята, с ними скучать не будешь. А потом обо всем Илье расскажешь, он очень любит, ты же знаешь, когда ему рассказы рассказывают. В общем, вечером будешь у нас историческим человеком! Ты когда-нибудь работала в раскопе? Нет? Ну. это необыкновенное счастье. Для меня, например. Есть только две интересные профессии – филолог и археолог. Ну, это по-моему… (кричит вдаль) Привела вам на день волонтера – красавицу, умницу. В общем, разберетесь. За сохранность головой отвечаете… Беги, Лариса, беги… Беги, заяц, беги… Беги, Люба, беги…
Явление 5
Входит Илья.
Илья. Люба!
Люба. Я знаю.
Илья. Откуда?
Люба. Чувствую. Я тебя чувствую. Даже не то, что происходит, но и что должно произойти.
Илья. Страшно с тобой.
Люба. Почему?
Илья. Недопустимые дозы рентгена. Опасно для жизни.
Люба. Но я же во вред знания свои не употребляю.
Илья. Знаю, знаю, Любаша. Как мне теперь?
Люба. Я Ларису на целый день к археологам на раскопки отправила…
Илья. Лю-ба!.. Ты правда… все насквозь видишь! Я хочу… уехать с Лизой.
Люба. Сейчас? С ума сошел? Вечером же праздник! Ведь народ этот ради тебя приехал! Это люди, Илюша, хорошие люди. Тут не во мне дело, не в подготовке, просто нельзя обманывать ожидания людей!
Илья. Но и я ведь человек! Смею надеяться – не самый плохой… Ну, может что-то и со мной случиться?
Люба. Может. Но ведь не случилось.
Илья. Случилось, Люба. Лиза хочет уехать. Так хочет Лиза. И если я это сделаю, она вернется ко мне. Мы все начнем сначала. Люба, ты же знаешь: я так пережил наш разрыв с ней… Ведь никто, кроме нее … (осекается) Прости, Люба… Сделай что-нибудь! Ведь не я один здесь… Борщов приехал… Сосновский вообще кумир толпы!
Люба. Илюш, почему она злой стала? И эгоистичной?
Илья. Люба, ты же обещала, что не будешь ревновать…
Люба. А это не ревность, Илюша. Знаю, что умна, что талантлива. Но… от нее злое что-то идет…
Илья (помолчав) Я виноват, наверное… она девчонка совсем была… Влюбилась. И я, ты же помнишь, до нее – ни в кого… Ну ведь много лет – ни в кого… Она замуж хотела: семья такая патриархальная по укладу, нормальная в общем семья… Когда мы вместе жить начали, они не поняли, не приняли. Она им все объяснить что-то пыталась. Отец встретиться со мной хотел – она не дала. За меня, говорила, боится… в общем, выбор сделала. А у отца инфаркт. Она ушла тогда сразу от меня, домой уехала, ухаживала. Я приезжал к ней в Тверь, помощь предлагал… Она там как собака побитая ходила… Что-то тогда сломалось в ней. Может, мать что сказала, может, отец… Не знаю… Со мной холодная стала. Потом, говорит, все потом. И вдруг… замуж вышла, выскочила буквально, я даже не знал ничего… А у отца – второй инфаркт, умер он, в общем. Так что жизнь ее такой сделала: ребенок, муж нелюбимый… Я должен все исправить, отогреть ее! Ты же помнишь, какой она была?
Люба. Помню. Но тогда, Илья, скажи и Ларисе честно. Вот вернется вечером с раскопок, и расскажи все, про себя и Лизу…
Илья. Люба, расскажи ей все сама. У тебя это лучше получится. Она хорошая девочка – мне трудно будет… Лучше ты…
Люба. Да, она права… я на самом деле мазохистка. Если соглашусь, значит мазохистка… А ты, Илья…
Илья. Знаю, я, по-вашему, садист. Мне это Лиза говорила уже сегодня.
Люба. Садо-мазо… Вот они – две половинки, которые должны жить отдельно. И не могут.
Илья. Не понял.
Люба. Да я червяков вспомнила: вот могут разрезанные части жить по отдельности?
Илья. Люба, ты в порядке?
Люба. Я всегда в порядке. Ведь у нас здесь всегда – только счастье.
Явление 6
Входит Лиза
Илья. Лиза! Все в порядке. Мы сейчас едем…
Лиза. (смотрит на Любу) Мы остаемся.
Илья. (смотрит в землю) Мы сейчас остаемся…
Действие 3
Явление 1.
Веранда. Вечер. Народ расходится после концерта и собирается на веранде. Женя, Валера, Таня, Саша, потом Люба, Озеров, Сосновский. Анька перемещается от одного к другому, все ее обнимают, кто-то что-то шепчет, кто-то гладит, кто-то целует в макушку... Потом она уходит и помогает Вере перебирать посуду.
Таня. Давно такого не было…
Саша. Да, эти ребята разрушают стереотипы. И все живое, вот главное – хоть здесь еще без фанеры обходятся…
Женя. А какой Озеров классный был… я все песни у него почти знаю. Хоть не запоминала специально… А Сосновский – я тут немею просто…
Валера. Слушаешь потому что с утра до вечера. (ворчливо) И в машине, и на кухне… С ума сошла совсем…
Женя. Нет, милый, я Киркорова буду слушать… Вот тогда ты с ума сойдешь… И как будто сам Илью не любишь…
Валера. Да люблю, конечно, но нельзя же до фанатизма доходить… Слушай, а вот эта Лиза Полякова – она откуда взялась? То есть я помню ее, но несколько лет не видно было ее. Изменилась очень – женственность исчезла. Песни хорошие, но мужские такие – жесткие.
Таня. Я слышала: у них с Озеровым роман был…
Борщова. Почему был? Мы тут сцену такую пикантную наблюдали утром…
Ее подруга. Кстати, приехал он с другой. Девочка такая глупенькая. Щебечет нам про него, про чувства их… Я чуть со смеху не умерла!
Саша. Ох, и сплетницы вы, дамы. Только бы пообсуждать кого – хлебом не корми.
Подруга Борщовой. Хлебом нас и правда – не корми: вредно мучное в нашем возрасте. А кого пообсуждать надо – скажи: пообсуждаем! Зря что ли мы в бурболото такое притащились?
Женя. Ну, не обобщайте. Я за сплетнями не езжу.
Валера. Да, для этого же «Контакт» существует…
Борщова. А за чем тогда, любопытно узнать, вы носитесь по фестивалям? Ведь ни Вы, ни муж Ваш не играете – не поете?
(Женя и Валера переглядываются. Потому что их посчитали мужем и женой)
Женя. Я привыкла уже. Но мы за год с Валерой на двух фестивалях и бываем: на Грушу выбираемся и еще куда-нибудь. Но я знаю девочек, которые мотаются по фестивалям все лето – только бы рядом с кумирами постоять.
Таня. Да, в авторской песне, как на эстраде… Сейчас, после концерта уже, девочка одна, восторженная такая, другой шепчет: «Я до Озерова дотронулась…» Представляете, она теперь ощущением этим жить будет…
Женя. Ну, для счастья ведь немного надо…
Саша. Кому как… У нас знакомая есть, она каждое утро в «Контакте» на стенку кумиру своему поздравительную открытку вешает. Сама рисует, трогательные такие картиночки получаются, милые, сентиментальные. А он стирает, потому что жену его это раздражает жутко. Так вот, пока он не сотрет, висит эта картиночка в эфире, и многие специально (уж не знаю, откуда узнали про это) заходят на его страничку, чтобы новую картиночку посмотреть.
Подруга Борщовой. И поржать…
Валера. Ну, каждый поступает в меру своей испорченности.
Борщова. Смех, между прочим, жизнь продлевает…
Женя. А кто ж ее кумир?
Саша. Да Сосновский ваш любимый…
Женя. У девчонки болезнь. Он-то в чем виноват?
Саша. Я как психиатр со стажем могу сказать, что любая зависимость опасна…
Таня. Дорогой, когда это ты психиатром успел стать?
Саша. Давно, просто ты не замечала…
Женя. Тогда и любовь опасна. Ведь это тоже зависимость…
Саша. Опасна, конечно. Такая любовь опасна, она ведь равной быть не может. Да за что такое их любить так фанатично: тут на сцене все ангелы, а дома поди такие же скоты, как и все мы…
Валера. А ты по себе не меряй, психиатр. Озеров, знаешь, когда в 90-е, когда зарплату в театре выплачивать перестали, машину свою продал, чтобы продержаться все хоть чуть-чуть могли. Из кармана зарплату своим музыкантам выплачивал. Как фокусник… У него подружка одна тогда наша работала… Да, знаешь, как его любили. И любят. Талант – это же магнит.
Саша. А магнит все притягивает: и хорошее, и дурное. Вот только не надо мне говорить, что барды ваши – бессребреники. Можно подумать, они сюда бесплатно едут…
Борщова. Нет, они вас бесплатно развлекать обязаны… Вы сударь, однако, жлоб.
Саша. Чукча, сударыня не жлоб, однако - чукча, однако, спонсор…
Валера. Ну, не знаю, какие тут гонорары получают Озеров с Сосновским. Думаю, не маленькие, и справедливо. Но я сам был свидетелем: сколько Озеров бесплатных концертов проводит. Его просят – он отказать не может. Помнишь, Жень, как он студентам твоим в лагере трудовом целую ночь пел у костра?
Женя. Помню. Мне все тогда говорили: не может быть: Озеров этот известный и задаром…
Саша. Чудные вещи узнаю тут. Спонсоры, оказываются, скоро никому не нужны будут… И что, маэстро Сосновский – тоже филантроп?
Таня. Не ругайся дурными словами, пожалуйста. Сосновский, в отличие от вашего Озерова, уважает себя, талант свой. И правильно делает. И не сюсюкается, опять же в отличие от Озерова, с влюбленными в него дурочками. Он их просто не замечает. (смотрит на Женю)
Валера. Ну, не все такие вот, как Сосновский. Некоторым очень даже нравится силу своего влияния проверять. Вот выберет такой мэтр жанра какую-нибудь дурнушку, посмотрит ей в глаза преданным взглядом, скажет, что для нее одной весь вечер петь будет... Или еще лучше, хуже то есть: руки ей на плечи положит, обнимет нежно, без эротики, конечно, но почувствует эта девчушка, что она тоже женщина, прекрасная, желанная... И назавтра дурнушку эту не узнать уже: все изменится – фигура, жесты, лицо, но главное: глаза! Только глядеть они с этого самого момента лишь в одну сторону будут: на него! А он... полетел... очередную галатею создавать...
Саша. Только, Валер, разница в том, что Пигмалион над Галатеей своей трудился, а эти-то нет... Так, рукоположением творят...
Таня. Да, женщины сейчас многие сами из ребер вылепиться готовы...
Валера. Вот боюсь из Анютки нашей скоро такая вылепится, вылупится... И что делать ей? После такого рукоположения? Страдать, ждать, хотя... ждать-то ей нечего... Потому что она одна из таких рукоположенных... И когда увидит, что кумир ее другую теперь преображает, ох, и завоет она... Потому как надежду он ей дал, а костылем в жизни ее хромой не станет никогда... Поэтому безразличие Сосновского, равнодушие его, по-моему, очень гуманно, потому что, как сказал уважаемый господин спонсор, чувства в этой ситуации равными быть не могут.
Женя. А почему вам во всем, в любви даже, равность, равнозначность нужна? Да, любить, отдавать любовь в тысячу раз лучше, чем получать…
Саша. Ну, это – женский мазохизм. Вы же не хотите ценить, когда любят вас. ( смотрит на Валеру) Вам себя в жертву принести нужно… Люба вот наша…
Вера, которая все это время что-то моет, протирает, роняет посуду на пол… Грохот.
Таня. Федор Михайлович! Ау! Где-то у нас тут в шкафу Достоевский прячется….
Валера. Интересно, а из фанаток жены получаются?
Люба. (она подошла незаметно и давно уже слушала разговор, к ней от Веры перебегает Анька) Получаются. Женщина ведь от всего своего легко отказаться может, но это только если мир мужчины больше, шире, богаче, если для нее этот отказ – развитие, а не деградация… Ну, и конечно, если она не эгоистка. А главное, если любит по-настоящему… И не согласна я с Валерой: разве зло это, что в девчонке женщина проявляется, что дурнушка в принцессу превращается от взгляда одного... Мы же все Гегеля, его диалектику читали, когда дух, развиваясь, к трагедии, к отрицанию себя самого приходит...
Входит Озеров.
Илья. Вот о чем на фестивале говорить? О философиии, конечно... Фантастика прямо. Люба! Ну что? Понравилось тебе?
Люба. (Обнимает, целует в щеку.) Поздравляю. Очень понравилось. Мне кажется, такой пронзительности – по силе чувств – не было никогда… Потом остынем, проанализируем – поймем почему.
Илья. Мне тоже кажется, удалось. Все органично было, а последняя народная песня – чудо! Вот они истоки авторской! Хотя народная как раз безавторской стала. Впрочем, может, и наши так когда-нибудь петь будут: музыка народная, слова не знаю чьи…
Люба. А мы, Илюш, тут про фанаток ваших говорили. Вот, по-твоему, может из фанатки жена хорошая получиться?
Илья. Не знаю: не пробовал! Фанатизм у меня только с глупостью ассоциируется. Не люблю безмозглое поклонение.
Жена Борщова. Ой, а разве Вам это поклонение до лампочки?
Илья. Ну, врать не буду – не до лампочки, конечно, но глупости некоторых девчонок иногда мешают жить.
Люба. Знаешь, Илья, круг твоих учеников и учениц так широк и плотен, что просто фанаткам сквозь него не пробиться. Ты еще не знаешь, что это такое…
Явление2.
Входит Лиза. Она окружена молодыми людьми.
Лиза. Всё. Прилетели, хлопцы. Представляешь, Илья, меня в группу зовут! Им солистка нужна, познакомьтесь…
Илья. (шутливо) Надеюсь: группа занимается приличной деятельностью? ( жмет руки) Озеров. Очень приятно.
Входит Сосновский
Женя. (подходит, волнуясь, смотрит влюблено. Валера следит глазами за их разговором) Игорь, здравствуйте, можно попросить вот...подписать Ваш диск. Я ведь каждый год новый покупаю. Я песни Ваши наизусть все знаю… Я…
Сосновский (механически, не глядя) Пожалуйста. Простите, имя как?
Женя. (молчит и смотрит)
Сосновский. Спасибо, очень приятно. Подписывать как?
Женя. Жене, можно - Евгении…
Сосновский пишет несколько слов, чмокает в щеку и отходит к Любе.
Женя. Десятый диск с надписью «Жене – на счастье…» Можно с ударением на первый – жене на счастье. Но так не бывает. Счастья у их жен – завались, наверное… (уходит к Валере, утыкается ему под мышку, а он нежно гладит ее по голове, утешая)
Люба. Ну, как Вам, Игорь, у нас на этот раз?
Сосновский. Все классно. Только вот с песенкой этой в конце… Наив какой-то… А это Анна так выросла? Не узнать Вас, юная леди...
Женя. Есть память, оказывается. Анютку вот помнит. А меня вот не помнит. (Валера пытается успокоить ее)
Люба. Ну да, наив в общем-то. Только что ж в том плохого: наивно, по-детски просто и ясно, чисто! Ноя видела Вашу реакцию – ироничный Вы человек…
Сосновский. Я самоироничный… (достает диск, что-то пишет, отдает Анютке, она прыгает, кидается на шею Сосновскому, тот снимает ее и держит за руку, как маленького ребенка. Анютка слушает, но, когда становится скучно, уходит)
Люба. Это да, это хорошо, это Вас и сохраняет… Только боюсь я кислотной иронии, которая все разъедает, кроме пустоты, ничего не оставляет. Боюсь. Вот мальчики эти, солдатики, да что солдатики – офицеры пели песни свои… Понимаю, что наивные, наивно-реалистические. Но относиться к такому наиву тоже по-разному можно. Вот вы, Сосновский, смеетесь, а значит, презираете. А я, я восхищаюсь, я завидую тем, кто может так чувствовать… Нет, даже не чувствовать – чувства свои передавать…
Илья. Люба, что ты на Игоря нападаешь так? Мне кажется, его реакция – естественная… Романтические или реалистические сопли – это всегда смешно. Но по сути, по самой сути – ты права. Я Лермонтова все время в этих случаях вспоминаю. Вот уж чье сознание с младенчества отрицанием отравлено было! Но именно он мог так искренне восхититься примитивным искусством простых людей:
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом,
Под говор пьяных мужичков…
Здесь, понимаешь, суть. Все, что без фальши, то достойно восхищения. Даже если примитивно. А вот фальшивая …примитивность ли, изысканность – все смешно. А иногда и противно. Поэтому я иногда так же, как Игорек, смеюсь…
Люба. Но здесь не тот случай, здесь...
Вбегает Лариса.
Лариса. (бросается на шею Озерову) Илюша, я тебе сейчас расскажу, столько расскажу…
Лиза (подходит) Илья! И ты расскажи ей. Сейчас расскажи.
Илья смотрит на Любу.
Люба. Девочки, пойдемте поболтаем… Илья, Игорь! Вы обещали мне на завтрашний день все изменения в программе расписать… (утаскивает за руки Лизу и Ларису)
Явление 3.
Люба. Познакомьтесь, девочки: Лиза - Лариса. И не становитесь врагами, пожалуйста: вы же обе любите его. Лариса, ты должна… Ну, в общем, ты сейчас ко мне…
Илья подходит.
Илья. Люба, спасибо. Но ты была права: я должен это сказать сам. Это было бы нечестно. Лариса, я виноват перед тобой… так получилось, прости. Я люблю Лизу. Нас многое связывает, я не могу по-иному, пойми. Не держи зла, пожалуйста. Все. Прости. Я уйти должен. Люба, помоги ей.
Уходит вместе с Лизой. Люба и Лариса садятся. Лариса смотрит вперед и молчит. Она как будто окаменела.
Люба. Ларочка, девочка, он очень страдает, у нее ведь столько несчастий в жизни было. Ну, будь сильной. Пожалуйста. Ведь если любишь, для любимого человека сделаешь все. Мне бабушка когда-то говорила: ноги мыть и воду пить будешь…
Лариса. Разве так можно?...С людьми…
Люба. Я ведь, Лариса, тоже люблю его. Давно и безнадежно. Я много глупостей натворила: с мужем развелась, хотя он, Илья, и не обещал мне ничего…никогда. Просто скучно стало. Муж биологом был. Выйдем с ним гулять на улицу, а он мне о каждом дереве, о каждой травке – с латинскими названиями, о болезнях их, свойствах полезных… Я раньше думала: идиот он что ли? Потом поняла: живет своим увлечением, и это еще и работой является. Счастливый. Бывает и такое. А я вот не смогла быть душечкой. Помнишь, у Чехова: она с каждым новым квартирантом меняла свои интересы. Что ему интересно, то и ей. Забыла я, какие именно, но помню, что она, душечка, полностью растворялась в интересах любимого мужчины. А я вот не смогла. В биологии раствориться… Впрочем, у него теперь семья, дочку родил…
Лариса. Разве так можно? С людьми…
Люба. Ну, успокойся, родная ты моя… Как день твой прошел?
Лариса. Никак. Теперь уже никак. Когда бежала сюда, думала, что счастливо. Работала «помойной девкой» - находки на раскопе от земли отмывала…
Люба. Завтра ребята опять тебя с собой возьмут. А послезавтра поедем ко мне. У меня Васька вернуться должен, он тебе…
Лариса. Я сегодня домой уеду.
Люба. Сегодня не на чем уже. Завтра. Но лучше останься, Лариса. Так и тебе, и Илье будет легче.
Лариса. Илье? Я должна еще и о нем думать?
Люба. Должна.
Лариса. Почему ? Почему!?
Люба. Потому что любишь. Если не любишь, то делай, как хочешь… Но если любишь, подумай о том, чтобы ему хорошо было…
Лариса. Я не верю Вам. Не верю. Это не Илье хорошо, это Вам хорошо, что не Вы одна брошенная им. Вы потому всех и собираете тут, чтобы себя успокоить… Пусть всем плохо будет: мне, например… Сделать все, что хочет… сами утром про червяков говорили. (рыдает)
Люба. Да, говорила, и сейчас скажу. Но знаю точно, если любишь, собой пожертвуешь. Другими – нет, нельзя, даже если червяки это.
Тихо входит Анютка, обнимает Ларису, та сначала вздрагивает, хочет высвободиться, но все же не отстраняет девочку.
Лариса. Я сама решу, что делать. Мне советы Ваши не нужны. Не маленькая уже.
Люба. Поступай, как хочешь. Но до утра побудь в лагере, утром такси вызову тебе. Не сердись на меня. Не знаю, как это со стороны выглядит, но ты напрасно меня обвиняла…Не озлобляйся, Лариса, жизнь-то долгая, будет у тебя еще счастье, много счастья будет…
Лариса. Вы, Любовь Сергеевна - мазохистка, и меня такой сделать хотите. Или сумасшедшая Вы, душевнобольная!
Люба. Это точно. Больная душевно. Иначе как бы у нас было здесь «только счастье»? Я знаю, Лара, что это безумие. Но я не могу без него…
Лариса. Без безумия?
Люба. Без Ильи.
Лариса. ( что-то шепчет Анютке, и та уходит) Вот Вы вчера говорили, что его будущее – моё. Не моё, оказалось. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего – ничего нет…
Люба. Прошлое всегда есть. И у тебя оно есть. И у меня было… Я ведь много лет, Лариса, считала Илью мужем своим. Ну, не было у нас штампов в паспорте… Но мы ведь оба были свободны… Правда, он в столице жил. А я здесь оставалась… У него же там после развода с первой женой – комната в коммуналке. Я была однажды… А сюда Илья переехать не мог: он же режиссером тогда работал, театр их известным становился, что ему тут в провинции нашей делать было… Приезжал часто, но подолгу не жил, работал всегда здесь: читал, писал, с Васькой много занимался – он вообще детей любит. Сына своего, Сережку, на каникулы привозил, они с Васькой моим погодки, дружили хорошо, да и сейчас общаются…
Лариса. Если люди любят, им расстояния не помеха. И коммунальная квартира тоже.
Люба. Ну, значит, не любил. Значит, так. Что теперь об этом говорить…
Крики издалека. Любовь Сергеевна! Люба!
Явление 4.
Вбегает Вера.
Вера. Люба, Озеров сознание потерял. Скорую нужно!
Люба. Господи! Спаси его! (убегает)
Лиза и Лариса , обе появляются одновременно.
Лиза. Он мой.
Лариса. Он мой.
Входит Люба.
Люба. Он теперь - ничей…
Действие 4.
Явление 1.
Прошло 2 года. Тот же пионерский лагерь. Пересменок. Персонал готовит территорию для ежегодного песенного фестиваля. Два рабочих вешают баннер « Добро пожаловать на 13 межрегиональный фестиваль авторской песни «Крылья»!» Люба одна сервирует стол на веранде.
Входит Илья.
Илья. Самая прекрасная женщина всего южного региона России! Встречай жданого гостя!
Люба. Илюша! Ты один?
Илья. Один как видишь. Лариса не поехала. Славику всего три месяца, побоялись в дорогу с таким…
Люба. Знаю, знаю… а вот ты не знаешь: опять ребята наши ровесниками и друзьями будут – у меня внучка родилась, Катюшка. Васька меня сначала бабушкой сделал, а потом свекровью. Так что у меня теперь дома две девочки – Оленька и Катюша. Теперь и смысл жизни появился…
Илья. Ну, поздравляю, и Ваську тоже. Наверное, красавицу нашел…
Люба. Да, точно. Помню, вам с Васькой всегда одни и те же девочки нравились… Удивительно похожи вы с ним во вкусах были…
Илья (смеется) Да уж! Надеюсь, познакомишь…
Люба. (молчит) Не сейчас, Илюш. Сложно у них там все как-то…
Илья. Ладно, потом так потом… Бабушка-бабушка! Вам, девушка, самой замуж надо выходить…
Вбегает Анютка, (она уже пользуется косметикой), застывает, увидев Озерова, подпрыгивает, как ребенок, и радостно убегает.
Люба. Перестань, замуж... Мне сейчас... Знаешь, у нас ведь Вера вот умерла – друг мой верный и единственный…
Илья. Давно?
Люба. В феврале. Инсульт.
Илья. Вот не мог я понять эту женщину никогда. За столько лет слова мне, наверное, ни разу не сказала… Сколько шутить с ней пытался раньше – молчит и улыбается. Но всегда вкусно кормила и всегда гостинцы на дорогу пихала…
Люба. Илюш, она ведь по дружбе завхозом здесь летом работала. Она же филолог профессиональный. Ты забыл, наверное. Последние годы писала монографию о современной авторской песне, о твоем творчестве там тоже большой кусок был… Она вообще все песни твои знала и любила. Интеллигентная очень была, скромная, стеснялась вас, артистов поэтому. Дефект речи у нее с рождения, заикалась она, потому молчать предпочитала. Но такая умница была. Мы с ней с института дружили…
Илья. Да, вот как бывает. Ведь она всегда здесь была, а я забывал о ее существовании, как только в дороге последнюю ватрушку ее доедал… Стыдно.
Люба. Илья, этого не объяснить никогда. Я думаю иногда: откуда чувства берутся, куда уходят… А ведь все просто: «от сказанных слов и не сказанных впрок и просто так уходит любовь»…
Илья. Чье это?
Люба. Фраза – не знаю чья, но у Труханова песенка такая есть… Простая и мудрая. Куда все ушло – как из мешка с прорехой душу вытрясло… Ты говоришь: замуж… а я бревно теперь. Полено.
Илья. Почему? Сама же сказала, что смысл жизни появился…
Люба. Я о другом… Тогда, 8 лет назад, когда ты приехал с Лизой в первый раз, во мне все чувства женские умерли. Когда я поняла, что всё, что ты разлюбил меня…Превратилась в чурку, в полено. А кому с поленом хорошо будет? Вначале я каждую минуту жизни о тебе думала… Тебе сейчас странно это слышать, ты же далеко был… Вот представь, с мыслями о тебе просыпалась и засыпала… Молилась, но по-своему. У всех сил небесных за тебя просила. Так, как за тебя, только за Ваську своего просила… А потом у меня песенка написалась (в последнее время редко что-то пишется), но эта написалась… Тогда, 2 года назад, девчонки твои все в мазохизме меня обвиняли. И у меня написалась – женская мазохистская. Это Вера так про нее сказала. Она вообще считала, что наслаждение страданием – неистребимая черта именно русского женского характера… Прав был Федор Михалыч…
Входит Анютка. Идет грациозно, несет Озерову ягоды и улыбается.
Илья. Ну, замуж еще не выдали эту принцессу? Принца не нашли, наверное... (берет ягоды) Спасибо, доча. Дневник привезла? Шучу, Анютка, шучу. (отворачивается, Анютка уходит) Как они?
Люба. Да ничего. Отец тут ее объявлялся, он ведь прав на нее не лишен, оказывается. Но исчез скоро. А она, Анютка... даже никакой обиды у нее нет: ни на мать, ни на него. Вот так же ласкаться давай. Блаженную какую-то вырастили, честное слово. Учится вот только плохо.
Илья. Взрослая совсем. Даже шутить с ней уже нельзя, сейчас понял, что не ребенок уже. ( помолчав) Покажешь песенку, Люба?
Люба. Нет, так прочитаю, если хочешь, не подобрала сразу – видно так руки не дойдут. Вот она – оно то есть:
Сто раз хотела задать свой вопрос
И тысячу раз не посмела.
Но вот шампанским щекочет нос,
Свобода льется по венам…
Какая, к черту, свобода, когда
Свобода – это ответственность.
Тебе она от рожденья дана –
Во мне же дурная наследственность:
Ведь я ни во сне и ни наяву –
К ответственности не призову.
Ты думаешь так нужно плавать учить:
Пинка под зад и за борт?
Захочешь – спасешься. Плыви – не кричи,
Не то ко дну как топор.
Но я… и по дну смогу доползти.
И не призову к ответственности.
Так ты догадался, о чем мой вопрос,
С которым должна молча жить?
Опять свобода щекочет нос,
Опять по венам бежит…
А что навсегда исчезну? Прости.
И не призывай к ответственности.
Илья. Люба, чувства не могут умереть совсем. Они же, как феникс сказочный, возрождаются всегда…
Люба. Люди, Илюш, разные. И чувства у всех тоже. Да. И у меня возрождались: каждый год, к тебе возрождались… Ну, хватит, Илюш. Видишь, я спокойно уже об этом говорить могу… Слава Богу, все теперь хорошо…
Илья. Люба, прости. Но я ведь не разлюбил тебя...
Люба. Знаю, знаю. Ты просто полюбил другую.
Илья. Люба…
Люба (перерывает его слова) Илья, я благодарна тебе за много лет любви, счастья безмятежного и за долгие годы дружбы.
Илья. А я тебе – за все. Помню, как после инфаркта вы все трое за мною ухаживали. В палате думали: жена и две дочки, старшая и младшая…
Люба. Тебе бы падишахом быть, гарем иметь… (смеется)
Илья. Я помню еще, когда очнулся, глаза открыл: первое что увидел – глаза твои, и губы твои на ладони почувствовал (берет ладонь Любы и целует).
Ты, Люба тогда спасла меня, выходила и девчонок как-то помирила.
Люба. Это болезнь твоя их помирила. Слава Богу, все теперь хорошо…
Илья. Да, слава Богу. Лариса, знаешь, женой такой оказалась: за здоровьем моим просто фанатически следит. Беременная была (обычно вы же все капризные бываете) – так она до родов на ногах, все в делах и заботах… Представляешь, говорит мне: я, если надо, ноги мыть и воду пить буду… Вот дурочка…
Люба. (в сторону) Вот умница!
Илья. А главное: не ревнует совсем.. У меня никакой несвободы нет – ты же знаешь, я ее больше всего боялся! Только сейчас вот, веришь, мне никакая свобода не нужна. Все время домой тянет, к ней…
Люба. Ну, повзрослел мальчик…
Илья. Да, мальчик я уже седой… Люба, я счастлив сейчас, радость дома потому что… Как она это умеет делать? Представляешь, тут Сережка мой со своей подружкой зашел, поссорились они там из-за чего-то. А она им, слышу, говорит: «Не надо, потом разберетесь – здесь только счастье у нас…»
Люба (в сторону тихо) Здесь только счастье…
Илья. Люб, а помнишь, как мы девчонкам про знакомство наше врали…
Люба. Ага, они же истории не знают совсем… Познакомились, говорю, с Ильей на гражданской… (оживает, глаза начинают блестеть) Он был комиссаром, а шлем у него пыльный такой был – жуть! Ну, приходишь ты в женский батальон и говоришь…
Илья. Кто из вас, красавицы, прихватил с собой пылесос, чтобы шлем мой пыльный пропылесосить?
Люба. И у меня как раз случайно пылесос с собой оказался… И ты взял меня в свой батальон - горничной… А было это все на Украине, там еще во ржи Тараса Шевченко папаха лежала… вся палата больничная со смеху помирала… (вздыхает грустно, возвращается к прежнему разговору) Илья, мне тогда казалось даже, что ты со мной останешься…
Илья. Мне тогда тоже так казалось… Девочки кормили и поили меня с ложечки, а когда ты судно ставила, клизму делала, в коридор выходили.
Люба. И это делало нас по-настоящему родными…
Илья. Я тогда был очень счастлив, потому что все вы были рядом: ты, Лиза и Лара. Этого уже не вернуть….
Люба. Вот видишь, только в беде счастье пережить по-настоящему можно. И мы тоже тогда счастливы были… Особенно Лара… Первые дни, пока… Но она молодец, все поняла тогда, силы хватило сказать тебе, что домой нужно срочно… Тебя жалела очень… А как плакала тогда… я боялась даже, что повторением Лизы будет… Но слава Богу…
Входит Анютка и все все время сидит в стороне, внимательно следя за разговором.
Илья. Люба, она очень любит тебя. Я это точно знаю. Все время вспоминает, говорит, что на следующий год обязательно с детьми приедет…
Люба. С детьми?
Илья. Да, я ведь не сказал: Полинка Лизина – она ведь у нас живет…
Люба. (садится, замирает в оцепенении) Ты об этом не писал…
Илья. Лиза ведь в записке той написала, чтобы Полинка после, ну после смерти ее, со мной осталась…
Люба. Господи, бедный ребенок…
Илья. Люба, я ничего не мог сделать, поверь. Она измучилась, извелась, это болезнь уже была… Лариса ведь тогда легко как-то все приняла, исчезла…
Люба. Илья! Да что ты знаешь? Легко! И я вот тоже когда-то легко… Это тебе так кажется… А я, когда поняла, когда уже после смерти отца дошло до меня, что все… Я же… не знаю, как сказать… я корчилась тогда. Долго корчилась. Года три. В церковь пришла, помню: молю, чтобы от страсти меня освободил, избавил… А сама чувствую, памятью чувствую, как рука твоя сосок мой сжимает… Ужас!
Илья. (встает, садится, опять встает) Люба, я тоже это долго помнил… Грудь твою. Как первый русский зодчий форму купола церковного с него лепил…
Люба. Да я не жила тогда, Илья.
Илья. Ты жила всегда… И все храмы – они твои… И эти вот, и вообще все… И я тоже, Люба. Все помню…
Люба. Да, Илюш, прости – перебила, но это правда: тогда я с ума чуть не сошла… А тебе-то казалось: легко…Вот и Лариса…
Илья. Ну, и ты прости, не легко, но смиренно. Да, Лара тогда смиренно все приняла, исчезла совсем с горизонта. Но Лизе никаких предлогов уже не нужно было: я ведь с ней все время рядом быть старался, но она меня уже на работу каждый раз со скандалом отпускала… Потом врачи, лекарства… Ревность ее, обида болезнью стали… Ни ребенок, ни творчество – ничего удержать не могло…
Люба. Ну, не надо, Илюш. Хватит казнить себя. А что отец Полинки – так и отдал тебе ее?
Илья. Ох, столько нам с Ларисой пережить пришлось, чтобы Полина с нами была. Формальностей разных – комиссий всяких. Но девочка удивительная – умница такая, тихая-тихая… Настенька из фильма «Морозко»… помнишь? Да, он не против был. Они ведь и не жили вместе совсем… Он и не любил ее как-то… Почему-то моей дочкой считал… Обидела его Лиза, конечно. Но ребенок же не виноват.
Люба. Не виноват. А Лариса? Впрочем, догадываюсь…
Илья. Да, Лара ее как родную полюбила. Классная у меня жена, все понимает, все прощает. Да, и исполнительница из нее неплохая может получиться…
Люба (в сторону) Твоих желаний…
Илья. Что ты говоришь?
Люба. Нет, ничего…
Илья. Она тут выступала у меня…
Люба. Ты, Илья, даже не представляешь, как трагедия у нее впереди… У Ларисы твоей…
Илья. Люба, не надо. Я уже другой. Я стал другим. Я один приехал. Я бы и не поехал без нее вообще. Но Лара настояла: ради тебя, ради твоих гостей, праздника ради.
Люба. Илюш, фестиваль этот последний. Вернее, я провожу его в последний раз. Он и для тебя стал обузой – это я сейчас поняла. Из слов твоих. Хватит нам здесь счастья!
Илья. Люба, успокойся. Я не так сказал, наверное. Я просто хотел сказать, что я Ларису не заставлю страдать… И я всегда буду приезжать к тебе, возвращаться к тебе, ведь мы – родные люди с тобой…
Люба. Сколько сейчас Полинке? А тебе, Илюша, 42? Вот лет через 10-12 Лариса твоя поймет, что ничего в мире не меняется… Что есть только одна сила, что «движет солнце и светила»… И ты знаешь, как она называется…
Но пока, пока пусть она будет счастлива… У нее еще есть время. Я ведь ей обещала счастье. И пусть сегодня будет праздник! Ведь у нас здесь… только счастье…
Звучит песня
О милые девочки, девочки-чайки!
Теперь наступает ваше время,
Теперь наступает ваше счастье.
Откуда ж вам знать, что оно переменно?
А впрочем… вы же читали «Чайку»?
Крылами взмахнете над полем, над речкой…
Он же назвал комедией «Чайку»:
Целая стая – Нины Заречные…
И люди, львы, орлы, куропатки
Несутся следом, и ветер свищет.
Вы тонете в грезах, манящих, сладких,
Минуту? Сто лет? А может, и тысячу.
Вот эта очнется – скрягой Аркадиной,
А та не проснется – подбитой чайкой…
Золушкой бедной, бездушной гадиной…
Чья-то здесь воля иль просто случайность?
Ну, а покуда… любите Тригорина,
Кружите над ним у маленькой речки.
Сладость мгновенья меж счастьем и горем
Манит всех маленьких Нин Заречных.
(Конец действия)