БЕЛОГВАРДЕЕЦ
Подскакал на каурой блестящей кобыле, Благородной рукой натянул трензеля,
А вокруг уже бабы вовсю голосили, И горело село, и горела земля...
Появилась ухмылка и сразу пропала На его губошлепых безусых губах.
«Все, отходим, по коням!» — он бросил устало, И перчаткой махнул,
и привстал в стременах!
Закачался простор, застучали копыта,
Ветер сладостной воли хлестнул по щеке, Зашумело вослед переспевшее жито,
И остались дымы за бугром вдалеке.
Он скакал, вспоминая душистые плечи,
И кокетливый локон, и пламенный взгляд, Отражались в паркете колонны и свечи,
Так хотелось ему воротить все назад!
Он так поздно увидел — былинные шлемы
С этой яростно-алой летящей звездой! От пьянящего чувства запели все вены,
Но ударила пуля в погон золотой!
И упал он в цветы, в полевое раздолье,
Прошептав напоследок: «Эх, воля моя...» И глаза заслонила родная до боли
И воистину кровная эта земля.
После парень подъехал в шеломе суконном,
Губошлепый, обветренный, хмурый на вид. Посмотрел и сказал:
«Надо ж, первым патроном... Ах ты, дьявол, по-русски как все же лежит!»
