* * *
Коснись меня, как в детстве, — снегопадом,
Перестилая под ногами твердь.
Как мягко было в детстве падать
И как легко — лететь,
В нескошенном бурьяне заблудиться,
Шарфом цепляя высохший репей…
И, вспоминая снег Аустерлица,
К стеклу снежинки прикреплять на клей.
Как много было ветра и мороза,
Пропахшего сосновою смолой!
И я искала в пустоте межзвёздной
То, что нашла потом — с тобой.
* * *
Я впустила тебя в раскрылье окна,
Как впускает ветра бесконечная осень,
Поднимает осколки из бездны волна
И взахлёб за собою куда-то уносит…
Я впустила тебя в беспробудные сны,
Как впускают грачи между перьев ночную
Тень от вогнанной в небо краюхи луны
И взлетают, когда колыбель их качну я.
Я впустила тебя, как впускают на борт
Капитана давно затонувшего судна
У немыслимых, невычислимых широт,
До которых доплыть и во сне даже трудно.
Я впустила тебя. И когда ты вошёл,
Распахнув, словно плащ, это небо из стали,
Далеко-далеко на пастуший рожок
Облака собирались и в прятки играли.
* * *
Разгляди во мне казачку,
Поцелуй меня в уста.
В нашей близости незрячей
Проступает нагота.
И вминая в землю травы,
Оступись у ног моих,
Дай ладоням вскучерявить
Чёрных кудрей перелив.
Расплети тугие косы,
Разметай их по плечам.
Месяц взгляд стыдливый бросит,
Перегнувшись пополам.
В звонкий щебет соловьиный
Ночь вплетает вдохи трав.
Но казак проходит мимо,
Ничего не разгадав.
* * *
Нам улыбнулась зима,
И мы родились во время друг друга,
Не раньше, не позже, а точно в назначенный срок.
Ты говорить научился, конечно, у вьюги.
Я научилась молчанью у снежных дорог.
Северный ветер звенел голубым колокольцем,
Солнце качая от края до края небес.
А знаешь, твой свитер всё так же и греет, и колется,
Шерстью касаясь: «Не бойся, я рядом, я здесь».
* * *
Заглядывая в свет от своего окна,
Пытаюсь угадать размеренность дыханья.
В безлюдных снах ты оставлял мне знак,
И это сокращало расстоянье.
От выеденного желтка луны
До истерически визжащего будильника
Случайно были объединены
В родившуюся после ночи лирику.
Заимствуя тебя у долгих снов,
Я завершаю ритуал обмена
Последним из заученных стихов,
Где нет ни королевы, ни Шопена,
И где сонаты не играет паж,
Запутавшийся в нотах от волненья.
Пусть этот сон (он будет только наш)
Начнётся с января на воскресенье.
* * *
Ночь, заблудившаяся в соснах,
Была свежа и коротка.
Мне всё казалось несерьёзным,
За исключеньем пустяка.
И я смеялась неприлично,
Как будто бы в последний раз.
Как жаль, что не осталось спичек,
И ты качнулся и погас.
* * *
Оснеживая улицы и крыши,
Подсмотренные в предрассветном сне,
Бесследно опускался ниже
И не касался воздуха уже.
И на ладони в линиях судьбинных
Остановился, прерывая связь.
И было горько, словно от полыни,
Когда ты таял, надо мной смеясь.
* * *
А помнишь, как мы ели подсолнухи,
раскрываясь от жёлтого света?
Как складывали кораблики
из розовых смятых железнодорожных билетов?
Как держали друг друга за руки
и на руки садились стрекозы?
Ты читал наизусть Гумилёва
и что-то из прозы…
Я сидела в панамке
и любила тебя всеми своими веснушками…
Неужели теперь это всё больше не нужно?..
* * *
Вечер упал холодным обмороком,
Мухой застрял меж оконных рам…
Жадно, как волк, тяжело, словно волоком,
Перевожу тебя по слогам.
Соединяя слова и даты
Звеньями ржавой железной цепи,
Я провожаю тебя, как солдата,
Чтобы не сметь потом найти.
* * *
Пропади в этих сумерках без вести и навсегда,
Как дожди, растворись в заоконной кофейной гуще,
Пусть останется мне от тебя только эта вода,
Так будет лучше.
Пусть останется мне старый зонт раскрывать по утрам
И выглядывать изредка — скоро ли кончится дождь.
Не пиши мне разводами в лужах немых телеграмм,
Не тревожь.
Как всегда, подойдёт с опозданьем девятый трамвай
И, скрипя, по несмазанным рельсам покатится вниз.
Я прощаюсь с тобой и прошу: «Уезжай, уезжай…»
А лучше… проснись.
* * *
Возведённое в степень
И забытое, рано ли, поздно ли,
Это всё повторится
иль вспомнится, может быть.
Табаком и дорогой
пропахшие ваши ладони,
Этот август, обветренный
и неухоженный…
Все различия, в сущности,
так незначительны,
Просто числа другие,
другие обои в комнате,
На разных страницах закладки
у книг недочитанных,
Разные столбики ртути
на разных термометрах…
В этой изменчивой жизни
лишь две постоянные —
Те, что друг с другом рядом
сквозь все расстояния,
Вроде бы не сумасшедшие,
даже не пьяные,
Разве что августом полные
и осиянные…
Всё повторяется
тысячи раз по-новому.
Я между строк растворяюсь,
как в ваших объятьях.
Пахнет на улице после дождя
сосновою
Хвоей и лепестками
цветов полевых от платья.
* * *
Там, где дорога наши смешала следы,
Выросли чертополох и цикорий…
Мы — как круги расходящейся мутной воды,
Нервно впадающей в очередное море…
Там, где на камне осталось наше тепло,
Теперь — только лиственный плащ осеннего ветра…
Да вечерами приходит неведомый бог
И на зиму вяжет себе разноцветные гетры.