(миниатюра в диалоге)
Иду сегодня привычным маршрутом из любимой из пивной, смотрю – Гарька-сосед из переулка выскакивает. Мы в одном домУ живём, и даже в одном подъезде. Только у него квартЕра на шестом, а у меня – на пятом. Но окна что у него, что у меня на реку выходят, на ейный шикарно-живописный вид. Если засмотришься-замечтаешься и из окошка случайно спьяну кувыркнёшься, то так по косогору до самой воды и пролетишь-докотисси! Красота!
- Здорово, - говорю, - хрен собачий! Вот уж кому тыщу лет не пропасть! Как дела-делишки на нашей общей пока ещё свободе?
- Лично у меня дела идут нормально! – отвечает мне с этаким вызовом и какую-то чёрную трубу к груди прижимает. Я присмотрелся: в таких студенты чертежи таскают. Очень удобная штука. Три бутылки впритык помещаются. Сам проверял.
- Это чего? – спрашиваю его напрямую и на трубу киваю. – Скоммуниздил, что ль, где? У, шалун необыкновенный! Ничего прям без присмотра оставить нельзя!
- Почему же сразу «скоммуниздил»? – изобразил он на своей интеллигентной морде оскорблённое самолюбие. - Я никогда ничего, в отличие от тебя, не коммуниздию. Не имею такой славной воровской привычки. А это я в магазине купил. Это, между прочим, телескоп.
- Чиво? – не понял я.
- Телескоп, - повторил он и уже этаким победным орлом на меня взглянул. – Слышал про такой астрономический наблюдательно-познавательный аппарат?
Про аппараты я разные слышал, и астрономические, и перегонные, и самогонные, поэтому изумлённого вида не подал, спокойно так кивнул. Дескать, а как же! Чего я, аппаратов, что ли, не видал! Не пальцем деланный! В отличие от тебя, кудрявого!
- А накой? – всё же поинтересовался из вежливости. – С какой-такой благородной целью?
- Тебе не понять! – слышу полный торжествующего оскорбления ответ. – Это не для всяких яких!
Можно было, конечно, за такие слова ему сразу же, без всяких объяснений, по сопатке съездить, но я же культурный человек, воспитанный на прекрасном и вечном! Поэтому с огромным трудом сдержался и этак вежливо говорю:
- Ну, почему же мне тебя, козляру, не понять? Я же не пальцем деланный, в отличие от кое-кого! И про эту штуковину мне совершенно нетрудно догадаться! Подумаешь, какой секрет египетских пирамид! А для чего приобрёл, догадаться как два пальца об асфальт: девок на нашем пляже разглядывать! Наших сисястых и жопастых нифиртитий и прочих фараонок!
- У кого чего болит, тот о том и говорит! – торжествующе осклабился он. – И вообще, до твоих девок мне нет никакого познавательного интереса. Подумаешь, сиськи! Что я, сиськов, что ли, никогда не видал! Это даже смешно!
Не, ну, умыл так умыл! Вот ведь собака! Испортил аппетитное настроение! Задумался я – и тут же осенило! Ну, понял же! Как же я раньше-то не догадался!
- Тогда есть у тебя другой интерес, - продолжил всё тем же спокойным тоном. – И интерес этот навевает на очень скорбные мысли. Вот и раскусил я тебя, кучерявого. Ну, что ж. Значит, судьба у тебя такая. Сразу пойдём или зайдёшь в квартеру, попрощаешься с родными и близкими?
- Это с какой стати прощаться-то? – вдруг всполошилась эта очкастая гнида. – Чего вы себе позволяете? (поняли? Сразу на «вы» перешёл! Сообразил, паскудник, ху есть ху в нашем благородном, до конца ещё не проссатом кошками и алкоголиками подъезде!)
- А ничего, - продолжил я всё тем же спокойным тоном. – Я всё понял. У нас на том берегу чего?
- Чего? – побледнела эта гнида.
- У нас на том берегу – оборонное предприятие по фамилии «почтовый ящик». С твоей кватеры видно всё, как на ладони.
- С вашей, между прочим, тоже! – ухмыльнулся он.
- Совершенно верно. – согласился я . – Тока я телескопиев не покупаю. Я вообще в ту сторону не смотрю. Я как с завода прихожу, то сразу тиливизер включаю и в него любуюсь. А окошки мне без надобности. Ну, пойдёшь прощаться-то? Или сразу в гепеу отправимся? Или как она сейчас называется?
- Отстаньте от меня! – взвизгнул он. – Я, между прочим, честный человек! И вообще патриот!
- А вот здесь позвольте с вами, господин кудрявый, не согласиться, - замотал я головой. – Поскольку наши честные патриоты честно наши пивные посещают, а не планетарии, и честно со своими бабами по выходным лаются. А вы по пивным не ходите и с супругой не то, что не деретесь, а даже голоса на неё никогда не повышаете. И с работой у вас тоже очень подозрительно. Все честные люди – токарЯ или слесарЯ, или на крайняк пустые бутылки собирают. А вы кто? Литературный работник! Что это такое? Что за занятие?
- Нормальное занятие! – взвизгнул он. – Творческое! И без всяких этих!
И тут я засмеялся счастливым смехом и обнял его, красивого, за его астрономические плечи.
- Чего раздухарился-то? – сказал сквозь смех ласково. – Пошутил я! Телескопий так телескопий! Хоть танк времён Великой Отечественной! Хоть подводная лодка на речных просторах! Какое моё дело! А вот чего надо сделать обязательно - знаешь?
- Чего?
- Обмыть это астрономическое дело! Чтобы увеличивал до упора! Чтобы все сиськи с жопими можно было детально разглядеть! Ну, чего призадумался! Пошли за пузырём! Сдача-то, небось, осталась? Эх, ты, Жарданабруна!