Алексей Курганов

"Шла собака по роялю..."

 

         Лето, «фазенда», полдень, жара. Всё проживающее здесь, на «фазенде», семейство – дедушка, бабушка и их шестилетние внучки-близняшки Катя и Маша –сидят на террасе и вместо горячего чая (на улице температура –тридцать два градуса!) пьют холодный домашний квас. Девочкам ещё с утра дано задание обобрать малину и прополоть клубнику, но работать на такой жаре совершенно не хочется.

         - Надо нам собаку завести, - говорит Катя и с нарочитым шумом, словно в чашке и на самом деле горячий чай, втягивает в рот квас. Одновременно она непонятно, как-то заговорчищески косится на Машу, которая отвечает ей точно таким же взглядом.

         - Зачем? – пугается дедушка. Он всегда пугается от таких внешне совершенно безобидных девочкиных предложений, потому что они, как правило, превращаются в большое и совершенно ему, дедушке, ненужное беспокойство.

         - Чтобы она у калитки сидела, - спокойно говорит Катя, но этим спокойствием дедушку тоже не обманешь. – Гавкала на воров там разных бандитских.

         - Да какие воры? – отмахивается дедушка. – Нету у нас их, слава Богу!

         - Сейчас нет, а завтра могут быть категорически, - убеждённо говорит Катя. – Вот я вчера по телевизору показывали: одна тётенька на огороде картошку окучивала. К ней два дяденьки подошли и говорят: «Дайте нам, пожалуйста, тётенька, водички попить! Или даже газировки!». Она дала им водички, они попили, ушли, а тётенька пошла в дом, смотрит - пианины нету.

         - Какой ещё пианины? – не понял дедушка.

         - Какой, - фыркает Катя. -  Обыкновенной. Музыкальной. Чтоб играть.

         - Зачем этой тётеньке на огороде пианино? – спросил дедушка (вот ведь какой непонятливый! А ещё на танке стрелял в дни своей бурной военной молодости!).

         - Ну, зачем… - задумалась на секунду Катя. – Может, она на нём от огорода отдыхает. Тоскливыми вечерами в сугубом одиночестве.

         - Лучше бы она своими тоскливыми вечерами на балалайке играла, - сказал дедушка иронично. – Её на огород привозить легче, да и места она занимает не столько, сколько пианино.

          - Может, у неё из всяких балалаек одна только эта пианина и есть, - не сдавалась Катя. – Чего же ей, совсем что ли, без музыки сидеть? Тоскливыми вечерами.

         - Чего  это ты заладила про какие-то тоскливые вечера? – подозрительно прищурился дедушка.

         - Да потому что у нас тоже пианины нет, - ответила Катя. – Вот я и говорю: давайте собаку заведём. Она нам по вечерам разные мелодии выть будет.

         - Ага, - ехидно согласился дедушка. – Очень большая радость. Я и так по ночам плохо сплю.

         - Это старческое, - авторитетно заявила Маша. Она не очень любит, когда без неё разговоры разговаривают.- Так всегда тётя по телевизору говорит, которая про чужое здоровье рассказывает.

         -Вот я и говорю: смотрите всякую ерунду! – вдруг рассердился дедушка. Он не очень любил, когда ему о возрасте напоминают. Да и какой у него возраст – семьдесят два года всего! Он  на своём дне рождения даже вприсядку плясал вместе с товарищем своим Мироновичем! Мироновичу от присядки плохо стало с сердцем, ему даже корвалол капали и хотели «скорую помощь» вызвать, а дедушке всё ничего! Он даже после присядки ещё три рюмки своего веселящего алкоголя выпил и песню спел про трёх танкистов-трёх весёлых другов, экипаж машины боевой. Вот какой у них удивительно энергичный для своего почтенного возраста дедушка! А ведь на первый взгляд и не подумаешь категорически!

         - Мы вообще-то уже привели, - спокойно сказала Катя и искоса взглянула на Машу. Дескать, ладно уж, чего ходить вокруг да около. Всё равно ведь узнает.

         - Кого? – опять не понял дедушка.

         - Кого… Собачку.

         - Какую ещё собачку? – раздражаясь, спросил дедушка. Он вообще-то был противником нахождения животных в доме. – Куда привели?

         - Как куда? – удивилась Катя. – Конечно, домой! Она будет дом сторожить. И гавкать.

         Дедушка, бормоча себе под нос нехорошие, кажется, слова, поднялся, прошёл в дом и уже через несколько секунд выскочил оттуда как ошпаренный.

         -Вы чего притащили? – заорал он, вытаращив глаза. – Тоже мне нашли собачку! Это же крокодил какой-то! Собака Баскервилей!

         - И никакой не крокодил, а Тарасик, - тут же надула губы Катя.

         - Нет, это не Тарасик! – решительно возразил дедушка. – Это настоящий Тарас! Даже Тарасище! Постойте-постойте, что-то мне его бандитская морда знакома… Точно! С вашей любимой помоньки!

         - Ну  и что? – буркнула Катя. – А что, на помоньке люди не живут?

         - Я не знаю, кто где живёт! – решительно заявил дедка. Он был сейчас обуреваем большими противоречивыми страстями. – Но чтобы сей же момент вы этого людоеда  назад оттащили! Да он же загрызёт нас ночью во сне!

         Девочки молчали, только головы наклонили и засопели многозначительно. Бабушка поджала губы. Она ещё не определилась, чью сторону ей нужно принимать.

         - Он хороший, - тихо сказал Катя.-  Хоть и большой, а вон какой тощий. Прямо собачий шкилет без всякого даже мяса.

         - И жиру на нём нет, - в тон ей прошептала Маша и задрожала подбородком. – И глазки у него грустные. Мы ему бантик приготовили, чтобы на шею.

         - Нет, ну все вы здесь такие вот жалистные, а я один плохой! – опять завозмущался дедушка, но уже на пол-тона спокойнее.

         - Да ладно тебе, Вань, на себя наговаривать, - примирительно сказала бабушка. – Ведь привели уже. Назад на улицу выкидывать – это как-то не по-людски.

         - Он же ведь, наверно, лопает как паровоз, - перешёл уже на совершенно спокойный тон дедушка.

         - Да ну вот и нет, пожалуйста! – тут же вступилась за несчастного «крокодила-людоеда» Катя. – Он знаешь какой скромный! Мы с Машей ему кусочек пирога дали, а он его не кинулся сразу кушать, а сначала культурно обнюхал. Потому что породистый совсем.

         - Ага, - охотно согласился дедушка. – И порода у него –двортерьер.

         - А вот и совершенно и нет! – возразила Катя. – Это самый настоящий пит-буль-нагл!

         - Что это за порода такая? – удивился дедушка.

         Катя с жаром: Хорошая такая, замечательная порода! Чтобы воров разных – всяких грызть.

         Дедушка: Нет, я о другом. Про пит-буль я слышал. А нагл?

         Катя: А нагл означает «наглый». Это просто чтобы знали все и боялись. А на самом деле никакой он не наглый, а очень даже скромный и культурный, и всех даже стесняется.

         - Культурный, - хмыкнул дед. – Да, а вот закончится лето – и куда его прикажете девать? А? Вот надо было прежде всего о чём подумать-то!

          И он даже несколько победно взглянул на бабушку: дескать, ну и чего вы, мадам, теперь скажете?

         - Да мы уже придумали! – звонко и радостно крикнула Катя (дескать, подумаешь, какая неразрешимая задачка!). – Всё будет хорошо! Всё будет просто замечательно!

         -Ну-ну! Слушаю!

         - А очень просто! Мы его к вам с бабушкой в квартиру поселим!

 

         Вечером все снова собрались на террасе.

         - Ну, какие же вы молодцы! – расхвалилась бабушка, босая взгляды на молчавшего дедушку, который опять взялся за свою любименькую газеточку. – Ты посмотри, Вань! Всю малину обобрали, клубнику пропололи, огурцы полили с помидорами…Настоящие помощницы, а не просто девочки! Настоящие хозяйки!

         -Конечно, - иронично хмыкнул дедушка и собрался было ещё что-то сказать, но бабушка так выразительно посмотрела на него, что дедушка тут же закрыл рот и в страхе даже прикрылся всё той же своей любименькой газеточкой.

         - А где этот… наглый и культурный? – спросил он.

         - Калитку сторожит! – гордо заявила Катя. Он сразу сообразила, кого дедушка обозвал таким непонятным словом. – Хорошо сторожит! Сидит себе, полёживает! Никого не пускает!

         - Харч отрабатывает, - понятно кивнул дедушка. – Надо ему завтра там будку сколотить.

 

         На улице стало совсем темно. Пора спать. Спокойной ночи.  

 

Hosted by uCoz