Валерий  Ярхо

Потомственные Почётные Граждане

 

В прошлом подмосковный город Коломна был городом купеческим и мещанским, с развитым выборным самоуправлением, похожий  на сотни таких же других уездных городов Российской Империи. К сожалению о жизни в этих городах  нам сегодня известно очень мало – забыты значения многих слов, непонятны названия должностей, неясны даже для дипломированных историков механизмы управления, правила обыденной жизни купеческого и мещанского обществ. Бытописатели прежних лет мало уделяли внимания подобным «мелочам» - для них это была обыденность, быт, который не был ни чем замечательным. Позже рассказывать о том, как и что было прежде было небезопасно -  на городские должности, разумеется, выбирали не босяков и бродяг, а людей обладавших средствами, известных в городе, обязательно «своих», которые «не подведут». Вот и в Коломне первые роли в жизни города играли лица, принадлежавшие к купеческому или промышленному сословию, а их с 1917-го года объявили «вне закона», и,  наряду с дворянством и священством, назвали виновниками всех бед России в обозримом прошлом. Серьезное изучение истории и быта коломенского купечества долгое время считалось едва ли не крамолой, действием направленным противу главенствующей в стране идеологии. Таким образом, была вычеркнута из историй небольших городов блестящая когорта предпринимателей, подлинных лидеров городских обществ, во многом определявших жизнь в них на протяжении целых столетий. Теперь, после почти векового перерыва, когда утеряны многие документы, а люди, «прямые носители информации», иными словами очевидцы, уж давно покинули этот мир, сбор сведений о сословии, может занять десятилетия. Отчасти заполнить образовавшуюся пустоту поможет  коллекция документов РГИА в Санкт-Петербурге, хранящаяся в фонде №1343-м, в которой собраны документы сенатского департамента Герольдии - дела о возведении в сословие Потомственных Почетных Граждан. Там содержатся очень многие сведения, казавшиеся утраченными навеки. Документы РГИА существенно помогают в создании коллекции материалов по персоналиям, в особенности, если их дополнять сведениями собранными и из иных источников.

 

***

 

Сегодня многие путают сословие Потомственных Почетных Граждан, в которое можно было войти только по личному указу императора, с почетными гражданами города – званием, присваивавшимся городскими властями, и  хоть звучавшим звонко, но ничего кроме символического почета не дававшим. Поэтому здесь будет вполне уместно небольшое объяснение, предваряющее основной рассказ.

Начиная со времен Петра Великого, купечество было разделено на гильдии – по суммам капитала. Членство в гильдиях обеспечивало торгующим определенные права и привилегии, взамен за уплату налога в виде 1% от суммы ежегодно объявляемого самими купцами капитала. Постепенно богатое купечество стало играть более значительные роли в государстве, и потому наиболее заметным купчинам  стали высочайше даровать звание «имянитых граждан». Попавшие в это сословие были освобождены от телесных наказаний, им дозволялось иметь сады, загородные дворы ездить в карете парою и четверней, владеть заводами, морскими и речными судами, и пользоваться целым рядом других привилегий.  Но 1-го января 1807-го года это звание было упразднено,  и лишь 10-го апреля 1832-го года Высочайшим Указом императора Николая Павловича было объявлено об учреждении особого сословия Потомственных Почетных Граждан. Задумано оно была как привилегированная прослойка элиты не дворянского происхождения - в неё помимо купечества автоматически включалось духовенство, все особы, получившие высшее образование, дети личных дворян и ряд других. Потомственные Почетные Граждане получали права, льготы и привилегии, гораздо большие, чем  остальные «низшие классы», к которым прежде они принадлежали,  но все же меньшие, нежели у дворян. Скажем, Потомственных Почетных Граждан уже нельзя было наказывать физически, и актуальность этой привилегии сохранялась для России вплоть до восьмидесятых годов 19-го века – любого купца, мещанина или крестьянина, по приговору суда или даже «градского общества» могли выдрать розгами или плетьми. Так же они были освобождены от рекрутской повинности, от подушного оклада и некоторых других «утеснений».

Стать «пот. поч. гр.» ( так обозначалась сословная принадлежность в справочниках и официальных документах) было очень и очень заманчиво, но весьма и весьма непросто. Претендент вносил в казну порядочные деньги, в виде сборов за каждую предоставляемую ему  по этому делу справку или свидетельство, в размере от 5-ти до 600 рублей, а так же в особую казну Сената вкладывалось 200 рублей серебром «на дела благотворительности». К моменту подачи прошения купцу необходимо было «честно и беспорочно» не менее четверти века состоять во второй гильдии, что означало, согласно гильдейским  установлениям от 1807-го года,  ежегодное объявление капитала размером от 20.000 рублей и выше,  или 20-ть лет в первой гильдии, объявляя личный капитал не менее чем в 50.000 рублей. Большие требования предъявлялись к личной и профессиональной репутации просителя: купец лично и его фирма не должны были никогда объявляться банкротами, не попадать под суд, и вообще, никоим образом «не быть шельмованным по закону». Зато весьма приветствовалось участие  в делах благотворительности, крупные пожертвования на различные нужды и общественные службы просителей.  От духовных инстанций требовалось свидетельство о том, что проситель и его семья были людьми православными, не замеченным «в уклонении в раскол и сектантство». Документы и справки подавались в идеальном порядке, чтобы из дела было ясно видно, что к чему – малейшая неточность или неясность трактовки, и все возвращалось обратно, требовались новые справки и уточнения, растягивающие ход дела на годы. Подлинность всех приведенных сведений подтверждались пятью духовными и светскими инстанциями, а собранные в одно дело эти документы рассматривались комиссией Сената, разбирались во всех подробностях департаментом Герольдии, и не всегда попытка соискателя удавалась – отказы не были редкостью.

 

***

 

Судя по датам дел, хранящимся в РГИА, скорее всего, самым первым Потомственным Почетным Гражданином из числа коломенцев, стал купец 2-й гильдии Иван Яковлевич Кондратов, подавший прошение о причислении его в новое сословие в августе того же, 1832-го года, когда вышел царский манифест на этот счет. Из прошения поданного Кондратовым видно, что с 1809-го года он состоял во 2-й гильдии, можно предположить, что до того он писался «имянитым гражданином», хотя в прошении нет на это указания. При этом Иван Яковлевич неоднократно выбирался на общественные должности, в частности был избран «словесным судьей». В жизни таких торговых городов, каким являлась Коломна, словесные суды играли весьма важную роль - они были созданы по предписанию Сената в 1754-м году и предназначались для: «разбора торговых, ярмарочных, фрахтовых, и тому подобных дел». Ведомству этих судов подлежали все иски и споры о закупке, продаже товаров, о денежных займах, об отдаче денег, товаров и писем о них на сохранение, о найме лавок, складов, судов « и других торговых отправлений». Так же в словесных судах разбирались споры между хозяевами и наемными работниками, купцами и их приказчиками. Эти суды существовали при городских магистратах и ратушах, а «словесными» они назывались, потому что разбирательства в них велись  устно, с занесением в книгу лишь краткого изложения сути процесса. Дела начинались после словесного заявления, просьбы одной из тяжущихся сторон, и ответчик  повесткой вызывался в тот же день в суд. После неявки по трем повесткам, суд выносил решение о сыске и принудительном приводе нерадивого ответчика. По личной инструкции Екатерины Великой после заявления просителя дело должно было быть рассмотрено в восьмидневный срок, и все дело суд должен был окончить в один день, а если требовалось навести справки, то в трехдневный срок - более продолжительное  разбирательство запрещалось  «под страхом взыскания». Решение этого суда вступало в силу немедленно, а обжаловать его несогласный мог в течение восьми дней в местном уездном суде. Если ответчик отказывался удовлетворить претензию истца, по решению суда у него, в счет долга конфисковали товары или пожитки, на сумму долга и процентов. Заседали в этом суде один из городских бургомистров и два выборных из числа городского купечества. Кондратов исправлял должность словесного судьи с 1801 по 1809-й год «с великим рачением и прилежанием», о чем от городской Думы ему выдан был похвальный лист, с присовокуплением похвал двух важнейших в купеческом городе должностных лиц – соляного и винного приставов.

С 1822-го по 25-й годы Иван Яковлевич был избираем «ротманом» - одним из городских советников, и в этом качестве он был прикомандирован приказом самого московского военного генерал-губернатора к чиновнику особых поручений Орлову и асессору Московской Казенной Палаты Андриевскому, производившим в Коломне и округе следствие и розыски незаконного винокурения и торговли вином. При живейшем участии Кондратова во владениях господина Андрианова, владевшего винокуренном заводом, на котором делалась фруктовая водка, был обнаружен куб для выгонки «хлебного вина» - другими словами обычной водки, что было строго запрещено. Кроме того, следствие накрыло нелегальную водочную торговлю, производившуюся прямо в доме коломенского купца Бурмистрова. По завершении дела московские чиновники представили в городской магистрат свидетельство, в котором выражалась благодарность за «усердие и деятельную помощь, оказанные следствию». Эту благодарность зачитали во время общего собрания градского общества в коломенском магистрате.

К моменту подачи прошения Иван Яковлевич Кондратьев, числившийся коломенским купцом, жил с женой и детьми в Санкт-Петербурге, часто выезжая по торговым делам в разные города империи. Сыновья его: Леонтий, Ларион и Гаврила, были взрослыми и уже женатыми, имевшими собственных детей, но жили вместе с отцом, состоя с ним «в едином капитале». Леонтий был женат на Марье Яковлевне, а детей их звали Михайлой и Николаем. У Лариона жена была Анна Федотовна,  и были у них сын Михайло и дочь Анна.

Прошение Кондратова удостоверили коломенские бургомистры: Кислов и Токарев, и ротманы Шустов и Шапошников.

Ходатайство возымело полный успех и Высочайшим Указом от 24-го марта 1833-го года, семейство Ивана Яковлевича Кондратова была возведена в новое сословие.

 

***

 

После того, как ходатайство Ивана Яковлевича Кондратова было удовлетворено, летом того же года, возбудили ходатайство о возведении их в почетное гражданство члены большого купеческого семейства Шевлягиных. В августе 1833-го года братья Шевлягины, Николай, Ксенофонт и Афанасий, обратились в Сенат с прошением, «писанным набело» коллежским регистратором Василием Михайловичем Бельским. Шевлягины к этому прошению «руку приложили» - подписи их под документом корявые, неумелые, и весьма возможно, что эти очень богатые люди были попросту «не шибко грамотны». О своем семействе  братья сообщали, что дед их Афанасий Акимович Шевлягин торговал: «и, неся общественные повинности, избран был «у соли лорешным» (?) и купеческим «харчевым старостой» (?)».  Афанасий Наумович в 1779-го году вступил во вторую гильдию, а в 1789-м перешел в первую, пребывая в ней до 1800-го года, а потом, по 1-е января 1807-го года звался «имянитым гражданином», пока это звание не было упразднено. После того Афанасий Акимович снова «объявил капитал по 1-й гильдии» и состоял он в ней «по смерть свою, последовавшую в 1812-м году».   За свою жизнь дед просителей много успел сделать для Коломны. На свой счет он выстроил в городе училище и богадельню, но главным его поступком на этом поприще, было помещение в Сохранную Казну неприкосновенного капитала в 80 тыс. рублей ( по тогдашнему счету – огромные деньги), с тем, чтобы проценты с этого капитала использовали для помощи коломенским мещанам, неплательщикам податей, которые содержались в коломенском тюремном замке.

Сын его, стало быть, отец братьев Шевлягиных, Наум Афанасьевич, торговал по 2-й гильдии, и был избираем в должность городского головы. После его смерти, последовавшей в 1828-м году, братья остались в едином капитале и торговали под одной фирмой.

Дело их решилось довольно скоро, и уже 24-го января 1834-го года Высочайший Указ о возведении их в Потомственное Почетное Гражданство состоялся. Вместе с братьями в это сословие вошли так же их жены и дети –  Николай был женат на Прасковье Поликарповне, имел дочь Татьяну; женой Ксенофонта была Марья Терентьевна, родившая ему двух дочерей: Марфу и Александру; у Афанасия Наумовича в семействе была жена Федосья Яковлевна, и дети – сын Николай и дочь Екатерина.

От этих трех братьев в последствии произойдут три ветви семейства Шевлягиных, людей оставивших заметный след в жизни Коломны. Достаточно сказать, что тот самый Николай, сын Афанасия Шевлягина, которому к моменту подачи прошения  было только два годика, войдя в возраст, повел обширную торговлю скотом, сырыми кожами, топленым салом и солониной, нажив  большие капиталы. Умирая, эти деньги он оставил жене своей, Марье Николаевне, с четким указанием тех дел, которые надлежит сделать для города, уже после его смерти. Именно на деньги Николая Шевлягина был в начале 20-го века построен первый коломенский водопровод, а потом отремонтирован древний городской Успенский собор (вдова Шевлягина, Марья Николаевна, пожертвовала на это благое дело более 100 тысяч рублей). Тогда же терпевший бедствие городской общественный  банк, основанный в 1847-м году купцом Кисловым, был спасен, внесением в него солидного капитала, все из того же наследства, и стал зваться не «Кисловским», а «общественным, М.Н. Шевлягиной». Этим банком выдавались ссуды молодоженам для построения собственных домов, с рассрочкой на 20 лет и делалось ещё не мало дел полезных для города и добрых для отдельных горожан.

 

***

 

Пример соседей оказался заразительным и многие коломенские семейства «зашевелились», стремясь получить ставшее уже желанным почетное гражданство. В июне 1834-го года  Потомственным Почетным Гражданином стал видный коломенский купец Савин Шерапов, а спустя месяц, коломенский городской голова Яков (2-й) Автомнович Коротаев. Долгие годы он, и брат его Яков Автомнович (1-й) состояли в одном семействе своего отца, коломенского купца Автомона Михайловича, с 1798-го по 1808-й годы бывшего во 2-й гильдии. Потом Кротаевы несколько раз меняли первую и вторую гильдии, то входя, то выходя их них, пока в 1833-м Автомон Козьмич не почил в бозе. Сыновья его Яков 1-й и Яков 2-й под одной фирмой торговать не захотели и разделили капитал.

Происходили Коротаевы из Зарайского уезда, села Дединова, там же родился и старший Яков – в метрических книгах Воскресенской церкви села  Дединова за 1785-й год значится он крещенным по православному обряду  27-го числа ноября месяца. Потом семейство перебралось в Коломну, и женился Яков 1-й уже здесь: 1-го ноября 1803-го года в коломенской Богоявленской церкви он венчался с дочерью коломенского купца Василия Федуловича Затулина, девицей Матреной. Брат его Яков 2-й хоть и младше был, и женился много позже, но в Потомственные Почетные граждане вышел ранее всех остальных -  22-го июля 1834-го года был подписан указ о возведении Якова-2-го Коротаева в новое сословие, вместе с женой его Татьяной Поликарповной, и их детьми: сыновьями Василием и Петром, дочерьми Екатериной и Фелицатой. Старший брат ходатайствовал о том же лишь  в 1842-м году.

Спустя две недели, после подачи прошения Коротаевым, 3-го августа 1834-го года подали прошение в Сенат Кисловы, дети известнейшего коломенского благотворителя.  Сыновья Филиппа Максимовича Кислова: 2-й гильдии купцы Тимофей, Иван и Ермил, после смерти отца в 1825-году разделили общий капитал, и торговали каждый сам по себе. Так как фамилия их была весьма и весьма известна, особых затруднений в хлопотах не вышло. Дело от лица Кисловых вел  тот же ходатай, что устраивал и дело Шевлягиных – санкт-петербургский купец Данила Ильич Ковригин. Его старанием все было улажено  и 9-го января 1835-го года тремя семьями в почетном сословии стало больше.

 

***

 

Но не у всех вступление в Потомственное Почетное Гражданство проходило столь гладко. В начале 1834-го года, вместе с другими богатыми коломенскими купцами подали  прошение в Сенат и купцы 2-й гильдии Фёдор и Семен Григорьевичи Ротины. Федор был старше Семена, и вместе с их отцом, Григорием Козьмичом Ротиным писался коломенским купцом 2-й гильдии с 1798-го года. После того как папаша Ротин помер в 1821-м году, братья стали торговать под одной фирмой, открыв общий торговый дом, который слыл одним из  богатейших во всей округе. Семья Ротиных происходила из Зарайского уезда Рязанской губернии – документы о рождении и крещении Федора предоставила Рязанская духовная Консистория: крещен он был 8-го февраля 1797-го года, а женился уже в Коломне,  - московская духовная Консистория сообщает о браке с девицей Марьей, состоявшемся 2-го ноября 1813-го года. Дети их умирали во младенчестве, и выжили лишь Гурий, рожденный 7-го, крещеный 10-го ноября 1831-го года, да Варвара 18-го ноября родившаяся, а крещенная 23-го ноября 1834-го года.

Казалось, все шло своим чередом, ан, вдруг, из Петербурга пришла бумага, в которой сообщалось, что Семен Ротин уличен как шельма, дав неверные сведения о себе: он написал, что под судом и следствием не состоял, а на самом деле был судим - 27-го декабря 1829-и года он предстал пред Московским Уголовным судом, по обвинению в умышленном саботировании исполнения квартирной подати.

Дело заключалось в следующем: богатый дом Ротиных был назначен для постоя командира бригады, квартировавшей в Коломне, господина генерал-майора Соколовского.  Постой военных, был делом хлопотным и не дешевым: с генералом в дом приходил и военный быт, с его суетой и беспокойством, нарушавшими размеренный ритм жизни почтенного купеческого особняка. К тому же, под жилье генералу надо было отдать лучшие комнаты, а самим оставаться в других, всячески угождая постояльцу во всех его желаниях. Купец, даже «состоявший в миллионах», в сравнении с военным, тем белее генералом, был нижестоящим по социальному статусу, и терпеть такое униженное  положение предстояло  семейству Ротиных предстояло, пока не выйдет черед другому принимать высокого гостя на постой, если раньше того бригаду не передислоцируют в другое место. неопределенное время - пока бригаду не выведут из города. Посланец от городского магистрата принес это «принеприятнейшее известие» в дом Ротиных  22-го октября 1829-го года, и тогда же помещения были осмотрены членами квартирной комиссии, найдя их вполне подходящими для размещения командира бригады. Грядущие кутерьма, хлопоты, шум, беспокойство, разные непредвиденные расходы, и прочие неприятности, возникающие, когда в доме обоснуется компания совершенно чужих людей, считающая хозяев обязанными им во всем угождать, побудили Ротиных  «нарушить правила игры».  Премудрый Семен Григорьевич покоряться судьбе не стал - спешно затеял ремонт дома, и когда бригадные квартирьеры прибыли в его дом 24-го октября, то обнаружили, что на той половине дома, на которой предполагалось разместить генерала Соколовского, были взломаны полы, разобраны печи и  там вовсю суетятся рабочие. Одновременно с этим в градское правление поступило прошение Ротина, об избавлении его дома от постоя в связи с ремонтом. Дело получило огласку, вышло за пределы города, и по рапорту генерала Соколовского достигло канцелярии самого московского военного генерал-губернатора. Командующий губернии рассвирепел, и приказал начать следствие. Семена Ротина обвинили в том, что полы по его приказу взломали специально – ведь ещё за два дня до того, когда приходили осматривать дом,  все комнаты были в полном порядке, и никаких приготовлений к ремонту видно не было. По приговору суда «чтоб всяким другим неповадно было такое учинять впредь» Семена приговорили к двум неделям ареста. Отправляя бумаги в Сенат, Ротин рассчитывал скрыть судимость, зная, что дело его из московского Уголовного суда отправлено в Петербург на ревизию, и когда будут собирать о нем справки в Москве, он, среди судимых значиться не будет. Но после того как уездный стряпчий словесно объявил о том, что Семен Ротин под судом не бывал, секретарь магистратского архива, хорошо помнивший это дело, раскопал копию его, присланную в Коломну при указе о наказании Ротиина – бумаги вернули тогда же, в 1829-м, чтобы привести приговор над купцом в исполнение. Секретарь спешно отправил копию с приговора в Санкт-Петербург,  при пояснительной записке, которая вошла в дело департамента Герольдии, из которого последовало заключение – Ротиным, как шельмованным по закону и скрывавшим это, отказать в возведении в сословие Потомственных Почетных Граждан.

Провал аферы Семена Григорьевича больно ударил по всей его семье – о вступлении в Потомственное Почетное Гражданство Ротиным пришлось забыть на долгие годы. Лишь спустя 11-ть лет, в марте 1845-го, уже после смерти Семена Григорьевича, брат его Федор сделал вторую попытку, указав, что торговал с братом в одном капитале 13-ть лет после смерти отца, а после смерти брата Семена, уже семь лет ведет дело один. И в этот раз у него все получилось.

 

 


Hosted by uCoz