рассказ
Жарко. Полуденное солнце безжалостно, на небе – ни облачка. Впрочем, мне, как ни странно, это даже нравится, и я слегка улыбаюсь, шагая к ближайшей станции метро. Однако люди, идущие мне навстречу, явно не разделяют моей симпатии к летнему зною: они хмуро щурятся, поджав губы, прячут глаза за стеклами темных очков, промокают платочками пот с лица.
Среди прохожих много женщин, некоторые из них красивы, иные даже просто обворожительны, но я стараюсь не обращать на них внимания. Сегодняшний день мне хочется провести в задумчивом одиночестве, и пусть задумчивость эта будет легкой и ненавязчивой, загадочно улыбающейся, и пусть она будет лишена всякой грусти.
Подземка встречает меня прохладой. Народу в вагоне немного: большинство жителей города в этот час уже давно на работе, тогда как для меня утро едва началось. Я сажусь у двери.
Иногда у меня возникает странное ощущение, что этот город превращает людей в механизмы. Вот и сейчас мне кажется, что меня окружают одни механизмы: сидящие и клюющие носом, повисшие на поручнях, уставившиеся в пустоту. Сильные механизмы, красивые механизмы, изношенные механизмы – совсем как в той старой книжке с картинками. Таково мое ощущение утра.
Эти мысли напомнили мне, что я еще не завтракал. Поэтому, устроившись за столиком летнего кафе в переулке, выходящем на одну из центральных улиц, я заказываю кофе и рогалики.
Посетителей мало. Все нормальные люди работают в поте лица, терпеливо дожидаясь обеденного перерыва. А я – бездельник. Или, точнее, мечтатель. Впрочем, многие считают, что это одно и то же.
Пока я поглощаю свой завтрак, обжигаясь кофе, мое внимание привлекает женщина, сидящая через два столика от меня. Нет, мой обет одиночества остается в силе, однако я не могу не признать, что она довольно-таки красива, хоть и уже не молода: ей за тридцать, может быть, даже тридцать пять или тридцать шесть. У нее роскошные волосы, темно-каштановые, с легким рыжеватым оттенком, и что-то подсказывает мне, что это их естественный цвет. То же самое «что-то» говорит, что початая бутылка «мартини» на столе у этой женщины в столь ранний для алкоголя час означает печаль. Но чем вызвана эта печаль? В чем ее причина?
Может быть, мне это известно. Конечно, никто не запрещает сомневаться, однако, может быть, я действительно знаю все об этой женщине. Может быть…
… Уже два с половиной года она работает стоматологом в небольшой частной клинике, и все пациенты неизменно отмечают ее вежливость, доброжелательность и жизнерадостность. Все любят ее, и это не удивительно, ведь счастье делает человека необычайно привлекательным.
В молодости она тоже была очень красивой, однако ту ее красоту нельзя сравнивать с красотой теперешней. То была красота юности, нежная, как цветок, легкая, подчас даже легкомысленная, нынешняя же ее красота, красота зрелости, подобно спелому плоду, имеет свой совершенно особенный, неповторимый вкус.
Родилась она под знаком Водолея, и, может быть, поэтому всю жизнь была полна противоречий. Так, дорожа свободой и зная цену собственной красоте, она вышла замуж в двадцать три года за первого же мужчину, который осмелился сделать ей предложение. Как это ни странно, она прожила с мужем почти девять лет, прежде чем поняла, что их брак был ошибкой. Детей у них не было, и развод прошел безболезненно.
Однако, вновь обретя драгоценную свободу, она вдруг почувствовала, что ей не хватает – и не хватало всю жизнь – чего-то совсем другого. Чего именно? Она не могла этого понять, не могла объяснить – до тех пор, пока не встретила его.
Красивый, стройный блондин с зелеными глазами, он был на девять лет моложе ее. Они познакомились в автобусе, застрявшем в пробке, и он тогда сказал, что хотел бы увидеть ее снова. Поколебавшись, она дала ему свой номер телефона.
Он позвонил лишь через неделю, спросил, где она живет, и спустя час приехал. Она было начала что-то ему рассказывать, но он, не произнеся ни слова, раздел ее, и они занялись любовью прямо на ковре в гостиной.
В тот день она впервые почувствовала себя счастливой женщиной, впервые почувствовала себя как никогда молодой, будучи уже зрелой. То был четверг.
С тех пор прошло около двух лет, и почти каждый четверг ровно в семь часов вечера он приходил к ней, чтобы остаться до утра.
Каждый раз он любил ее по-новому, каждый раз, казалось ей, еще более страстно, неистово, и она отдавалась ему целиком, без остатка, позволяя делать с собой все, что он хотел. Лишь с ним она познала всю полноту плотской любви, освободилась от табу, лишь с ним она смогла осознать необычайную прелесть собственного тела, его неизъяснимую красоту. И она пила молодость своего любовника, принимая ее с благодарностью, и он дарил ей счастье – раз в неделю, каждый четверг, ровно в семь часов вечера.
О, как она ждала этих встреч! Однажды он признался, что голоден, и с тех пор она стала готовить к его приходу вкусный ужин, покупать хорошее вино. Она заранее убиралась в квартире, стелила свежую постель, надевала красивое белье и элегантное платье. И ждала. И он приходил ровно в семь.
Вот и вчера как раз был четверг. Она отпросилась с работы и вернулась домой пораньше, пожарила рыбу, сделала салат. Пока варился рис, она примерила новое нижнее белье, которое купила в прошлые выходные: черные трусики, тонкие, полупрозрачные, и бюстгальтер «анжелика» с удобными чашечками, отороченными кружевом. Она пару раз повернулась перед зеркалом, встала на цыпочки, затем медленно провела ладонями вдоль боков от груди к бедрам, после чего, нагнувшись и чуть запрокинув голову, вытянула губы трубочкой в воображаемом поцелуе. Да, выглядела она просто потрясающе, невероятно сексуально!
Довольно улыбнувшись, она посмотрела на часы: без четверти семь. Стоило поспешить.
Платье, которое она выбрала, черное, по фигуре, было достаточно простым и скромным, но вместе с тем и необычайно интригующим. Уложив волосы узлом на затылке, она подошла к большому зеркалу в прихожей и аккуратно накрасила губы темно-красной помадой.
Оставалось пять минут. Уже не спеша, она накрыла на стол, нарезала хлеб. Она улыбалась: сейчас, сейчас раздастся звонок в дверь!
Но часы показали семь, затем пять минут восьмого, десять, пятнадцать, а он все не шел. Она нетерпеливо прошлась по кухне, затем открыла бутылку вина и налила себе половину бокала.
Почему он опаздывает? Он же никогда не опаздывал! Впрочем, он, конечно, придет: пару раз случалось, что он не мог встретиться с ней, но тогда он обязательно звонил заранее, по крайней мере, за день, чтобы предупредить ее. Нет, он обязательно придет!
Однако прошло полчаса, час, а он так и не появился. Она уже не находила себе места: мерила шагами кухню, коридор, комнаты, ложилась на диван в гостиной, но тут же вставала, боясь помять платье.
Может, с ним что-то случилось? Может быть, он попал в беду, может, лежит в больнице? Однако, ужаснувшись, она тут же стала гнать от себя эти мысли: нет, он придет, обязательно придет, вот сейчас он позвонит в дверь, сейчас…
Лишь около девяти часов раздался звонок, но звонил телефон. Она бросилась к аппарату и, заправив сбившийся на лицо локон за ухо, схватила трубку:
– Алло?
– Здравствуй.
– Ну где ты ходишь?! – едва заслышав знакомый голос, выпалила она. – Я же жду тебя!
– Я… Знаешь, я не приду…
– Как? Почему? – сразу расстроилась она. – Но отчего ты не позвонил вчера?
– Выслушай меня! Я не приду больше… никогда…
У нее вдруг закружилась голова, и глубоко внутри она почувствовала резкую боль, которая стала подниматься все выше и выше, пока не подступила слезами к глазам.
– Но… почему?.. – смогла лишь прошептать она.
Он принялся объяснять, его голос звучал в телефонной трубке, но она уже не могла разобрать слов. Да, он что-то говорил, звал ее, но она не в силах была откликнуться и, когда послышались короткие гудки, медленно сползла, прислонившись к стене, на пол.
Только теперь она внезапно поняла, что кроме имени ей ничего не известно о человеке, который два года был ее любовником, что, раз он больше не придет и не позвонит, то они уже никогда не увидятся.
Ее грудь вздрагивала ужасающе беззвучными рыданиями, слезы текли по лицу, пальцы скрещенных рук вонзились ногтями в кожу плеч. Она знала, что это произойдет, она боялась этого, и все же надеялась, что у нее еще есть время, что она еще успеет приворожить, привязать его к себе. И вдруг, так внезапно…
Почти полчаса она просидела на полу, размазывая по лицу слезы и потекший макияж, затем, сделав над собой усилие, встала, добралась до кухни и налила себе бокал вина. Осушив залпом, она снова наполнила его и, пошатываясь, вышла в коридор.
Остановившись перед зеркалом, она включила свет и внимательно оглядела собственное отражение. Ей вдруг показалось, что талия ее слишком широка, грудь обвисла, в волосах ей почудился серебряный блеск седины, и взгляд с предательской точностью различил мелкую сетку морщин на лице.
Ее губы задрожали, она вскрикнула, и бокал полетел в зеркало, обдав ее брызгами осколков…
… Может быть, поэтому на правом предплечье у женщины, сидящей через два столика от меня, царапина, заклеенная пластырем, может быть, поэтому перед ней стоит початая бутылка «мартини», может быть, поэтому она разбавляет его слезами.
А я оплачиваю свой счет и решаю прогуляться. Шумно, однако я давно уже привык к тому, что в этом городе все шумят, все стараются продемонстрировать собственную значимость, все хотят обратить на себя чье-то внимание. Крикливые цвета, громкая речь, размашистые жесты – своего рода борьба за существование, ибо здесь, если ты не выделяешься, не подчеркиваешь свою яркую или шумную «индивидуальность», то о тебе очень скоро забывают, ты вычеркиваешься из списка избранных жизнью и становишься частью толпы «индивидуальностей» посредственных.
Я пересекаю площадь, в центре которой возвышается засиженный птицами памятник и выхожу на бульвар. В это время он еще почти пуст, еще не заполнился влюбленными парочками и нетрезвыми компаниями, и я могу спокойно пройтись, время от времени с улыбкой заглядываясь на зелень деревьев и синеву неба.
Немногочисленные прохожие спешат по своим делам, на одной из лавочек спит нищий, на других кое-где сидят люди, большей частью в одиночестве. Некоторые из них читают, другие пьют пиво, задумчиво курят.
И я тоже сажусь на свободную лавочку и закуриваю, глубоко затягиваясь едкой горечью. Согласен, ужасно вредная для здоровья привычка, но до чего же приятная иногда! Кроме того, жизнь вообще порой оказывается чертовски вредной штукой, что все же не мешает нам любить ее.
А на другой стороне аллеи напротив меня сидит молодой человек. Он не замечает меня, поэтому я могу беспрепятственно рассмотреть его.
На вид ему лет двадцать, на нем черная футболка, черные ботинки и бежевые брючки. Однако лицо его мне видно плохо, потому что он уже долгое время сидит неподвижно, уперев локти в колени, обхватив голову руками и уставившись себе под ноги. Он явно озабочен чем-то и, я бы даже сказал, о чем-то жалеет. О чем? Я слегка улыбаюсь – потому, может быть, что знаю и хочу рассказать вам эту историю. Может быть, все на самом деле было именно так. Может быть…
… Это случилось вчера, когда он, возвращаясь с работы, зашел в книжный магазин. Он очень любит книги и, работая курьером в рекламном агентстве, заполняет долгие переезды в метро или троллейбусе чтением. Больше всего ему нравится французская классика, но с не меньшим удовольствием он зачитывается и современными авторами. Книги помогают ему мечтать, они позволяют ему верить в чудеса.
Итак, вчера, очутившись в магазине, он, как обычно, направился в свой излюбленный уголок, где ему всегда удавалось найти что-нибудь подходящее. Его взгляд сразу упал на недавно изданный роман Фаулза – увесистый томик в твердой обложке. Однако, взглянув на ценник, он приуныл: книга была ему явно не по карману. Немного расстроенный, он поставил ее обратно на полку и с сожалением провел пальцем по плотному корешку. Печально вздохнув, он осмотрелся по сторонам. И вздрогнул.
Она была похожа на ангела, спустившегося с небес: длинные, вьющиеся белокурые волосы, высокая грудь, обтянутая белым топом на тонких лямочках, длинные ноги в легких летних брючках, тоже белых, как и туфельки на каблуках. Но больше всего его поразила красота ее лица: чистый, высокий лоб, прозрачно-голубые глаза, аккуратный носик и тонкие губы, двигавшиеся в беззвучном шепоте, – от всего этого, казалось ему, исходило легкое золотистое сияние.
Он был просто очарован, смотрел и не мог отвести взгляда. Да, она была похожа на ангела, и он вдруг осознал, что если он сейчас не подойдет и не заговорит с ней, если хотя бы не попытается с ней познакомиться, то она просто исчезнет. И всю свою жизнь он будет проклинать себя за нерешительность.
В руках у девушки была раскрытая книга – «Смешные любови» Милана Кундеры. По счастью, он уже читал ее, и, может быть, именно это придало ему смелости.
– Вам нравится Кундера? – улыбнулся он, слегка прикоснувшись к ее плечу.
Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и с удивлением уставилась на него, но, заметив его улыбку, заулыбалась в ответ и кивнула:
– Да… Да, я прочла пару его романов. Читали эту? – показала она обложку книги в своих руках.
– Конечно. Это рассказы, интересные, местами даже очень забавные…
Девушка заплатила за книгу, они разговорились и вместе вышли из магазина.
Он ликовал. Ведь это было просто чудом: он шел рука об руку с девушкой, похожей на ангела, и в их беседе, в том, как встречались их взгляды, рождая улыбки на их лицах, была какая-то удивительная, неземная легкость.
Они быстро перешли на «ты»:
– Ты не очень торопишься? Мы можем еще немного прогуляться.
Она согласно кивнула, и ему вдруг показалось, что они знают друг друга целую вечность, что он всегда искал именно эту девушку – ангела с золотистыми волосами.
И они говорили и говорили обо всем, с интересом, без неловких пауз, часто невзначай прикасаясь друг к другу, и от ее прикосновений по его телу пробегала теплая дрожь.
Посидев в уютной кофейне и выпив по чашечке ароматного кофе, они снова вышли на улицу и слились с толпой гуляющих на бульваре. Он взял ее за руку:
– Знаешь, это на самом деле удивительно, со мной такое впервые: совершенно неожиданно ты вдруг встречаешь человека, которого, кажется, всю жизнь мечтал встретить, всю жизнь искал. И тебе безумно хорошо с ним, тебе легко и приятно – именно так, как представлялось тебе в твоих мечтах, – и ты знаешь, что человек рядом с тобой испытывает то же самое по отношению к тебе, и ты чувствуешь…
Они уже достигли входа в метро, и поэтому остановились.
– … Чувствуешь, что не хочешь с ним расставаться, – закончил он, улыбнувшись слегка печально.
Только тут, вглядевшись в глаза девушки, он различил в их уголках капельки слез. На лице ее, однако, не было и тени грусти, напротив, оно светилось каким-то необъяснимым сиянием, вдохновенным и радостным.
И они подались навстречу друг другу, и губы их встретились, слились в волшебной ласке, нежной, жадной, полной нарастающего трепета страсти.
Прошло несколько минут, прежде чем они наконец насытились поцелуем и ослабили объятья.
– Мне пора, – с сожалением в голосе прошептала она.
– Уже?
– Да.
– Я тебе позвоню, обязательно, завтра же, и мы снова встретимся! Какой у тебя телефон?
Она продиктовала номер, и он несколько раз повторил его вслух.
– Запиши! – рассмеялась она.
– Нет, я уже запомнил.
– Точно?
– Точно! – Он еще раз повторил телефонный номер.
– Хорошо. Обязательно позвони. Пока! – Быстрый поцелуй в губы – и она уже заходит в метро.
О да, он был по-настоящему опьянен счастьем, однако, как только девушка скрылась из виду, снова принялся повторять вслух номер телефона, шаря по карманам. Ручку он нашел, но бумаги при нем не оказалось, и ему пришлось записать драгоценные цифры на пачке сигарет. Лишь после этого он вздохнул с облегчением и довольно улыбнулся.
В этот вечер он чувствовал себя счастливейшим из людей, избранным: ведь именно к нему с небес спустился белокурый ангел, спустился для того, чтобы привнести в его жизнь смысл, чтобы показать ему, что на свете еще существует красота и любовь.
Поэтому он чувствовал во всем своем теле волнительную дрожь, которая держала его в мучительном напряжении. Ему хотелось расслабиться хоть чуть-чуть, и, решив, что немного алкоголя не помешает, он купил бутылку крепкого пива в круглосуточном магазинчике.
Да, он действительно чувствовал себя счастливейшим из людей: он брел по ночному городу, пил прохладное пиво, курил и думал о небесно-голубых глазах девушки, подарившей ему веру в новую жизнь, прекрасную, увлекательную.
И, когда у него кончились сигареты, он, совершенно забывшись, смял пустую пачку с заветным телефонным номером и выбросил ее в урну для мусора…
… Может быть, поэтому он с утра, обнаружив ужасную потерю, позвонил на работу и сказался больным, может быть, поэтому он весь день бродил по городу, как сомнамбула, не узнавая зданий и улиц, и, может быть, поэтому он сидит теперь на лавочке напротив меня, неподвижно, уперев локти в колени, обхватив голову руками и уставившись себе под ноги.
Да, послушать меня – получается, что все жители этого города несчастливы. Впрочем, сейчас, возвращаясь с работы, они действительно выглядят усталыми, даже немного измученными.
Мужчины, например, тяжело вздыхают, лениво щурятся на солнце, ослабляют галстуки и расстегивают верхние пуговицы на рубашках. Впрочем, так уж сложилось, можно сказать, исторически, что меня куда больше интересуют женщины.
О, эти женщины! Они одеты в светлые, легкие платья, шифоновые блузки и коротенькие юбки, обтягивающие маечки и полотняные брючки. И, несмотря на тень усталости на их красивых лицах, их движения все же плавны, изящны и наполнены той волшебной легкостью, что присуща лишь прекрасной половине человечества.
Я люблю женщин. Конечно, за этой фразой может скрываться что угодно: элементарная эрекция, например, или восхищение женской красотой, или желание эту красоту присвоить. Однако я бы сказал, что больше всего мне нравится в женщинах то, что, являясь носителем общей женской сущности, каждая из них уникальна и неповторима со всеми своими родинками, улыбками, комплексами, то, что каждая из них целует иначе, чем другая, то, что каждая способна быть единственной.
Да, я люблю женщин. Поэтому, может быть, в отличие от мужчин, большинство которых разбредается по питейным заведениям, я решаю вслед за женщинами пройтись по магазинам.
В первом же бутике присматриваю себе великолепный темно-синий с золотистым штрихом галстук. Денег у меня с собой все равно нет, но он мне нравится, как и вон тот костюм, серый в мелкую бледную полоску. Будь у меня возможность, я бы, наверное, гулял по городу исключительно в костюме. Впрочем, если бы у меня действительно была такая возможность, я бы вряд ли считал эту идею достаточно привлекательной. Потому что сейчас мне вполне комфортно, и, улыбаясь, я вспоминаю, что все-таки давно хотел купить себе новые туфли.
Пытаясь вспомнить свой размер ноги, я открываю дверь в обувной магазин, и мое внимание прямо с порога привлекает молоденькая продавщица, стоящая у кассы. Она весьма симпатична: светлые волосы до плеч, миловидное личико, впечатляющая фигурка. Однако дело даже не в ее красоте, меня больше поражает ее улыбка. Ведь это улыбка по-настоящему счастливого человека.
Да, я уверен, что эта хорошенькая девушка действительно счастлива. Откуда такая уверенность? Может быть, причина в том, что мне известна ее история, которую я хочу рассказать и вам. Может быть, эта история заставит вас поверить в счастье. Может быть…
… Она всегда гордилась своей красотой, и, наверное, как раз из-за этой гордости, требовательной и неумолимой, ей так не везло с мужчинами. Нет, конечно, у нее было множество поклонников, однако большинство из них не задержались надолго в ее жизни и даже не добились от нее физической близости. Более того, еще только знакомясь с новым мужчиной, она обычно уже с первой минуты знала, что не разделит с ним постель, и продолжала знакомство лишь в стремлении избежать скуки, больше всего на свете пугавшей ее.
Чем же можно объяснить этот факт? Промахами воспитания, завышенной самооценкой или же несостоятельностью самих ухажеров? Она не знала, да и не думала об этом. Может быть, вся проблема состояла в том, что ни один из добивавшихся ее благосклонности мужчин не подходил под тот шаблон романтического любовника, что укоренился в ней еще с детства, созданный, вероятно, каким-нибудь романом или фильмом. Ведь она мечтала о высоком широкоплечем брюнете с прохладно-серыми глазами, энергичном и самоуверенном, мечтала, что, едва встретившись с ней взглядом, он тут же будет поражен ее красотой и непременно совершит что-нибудь необычное, чтобы завоевать ее сердце.
Однако дни, месяцы, годы проходили, а высокий брюнет так и не появлялся. Вместо него вокруг нее увивались блондинчики, русоволосые и даже рыжие, или слишком щуплые и низкорослые. Но она не унывала: в свои неполные двадцать шесть лет она все еще верила в чудо. И, как это не странно, чудо все же произошло.
Случилось это сегодняшним утром – тем самым, которое, начинаясь, обещало быть похожим на десятки и сотни утр, встреченных ею в торговом зале обувного магазинчика, где она уже три года работает продавцом. Как обычно, покупателей в этот час было мало, поэтому она не спеша прогуливалась по периметру помещения, слегка пританцовывая в такт музыке, доносившейся из радиоприемника, привычным жестом поправляла ботинки на стойках и время от времени перебрасывалась незначительными замечаниями со второй продавщицей – пухленькой шатенкой, стоявшей за прилавком. При этом изредка она машинально задерживалась у зеркала и окидывала себя критическим взглядом, за которым всегда следовала удовлетворенная улыбка.
Да, в это утро она действительно была хороша: короткая черная юбка не скрывала восхитительно длинных ног, а фиолетовая блузка удачно подчеркивала высокую грудь. И то, что она нравилась самой себе, делало ее еще более обворожительной.
Постепенно зал начал заполняться покупателями, точнее сказать, посетителями, которые просто бродили, скептически оглядывая обувь на стойках и не намереваясь ничего даже мерить. Она присела на скамеечку, поправила волосы, и тут ей внезапно привиделось на блузке маленькое темное пятнышко. Она было испугалась, однако пятно оказалось лишь игрой света. Поэтому, с облегчением улыбнувшись, она подняла голову и совершенно неожиданно встретилась взглядом с молодым мужчиной, который только что зашел в магазин. Тотчас же она вздрогнула и опустила глаза: это был высокий брюнет, тот самый, тот, о ком она всегда мечтала!
На вид ему было лет тридцать. Широкоплечий, загорелый, одетый во все черное, он выглядел необычайно привлекательно, очень мужественно.
Наконец-то! Она почувствовала приятное томление в груди: она дождалась! Вот кто избавит ее от грусти, вот кто сделает ее счастливой!
Между тем мужчина огляделся, подошел к стойке с дорогими мужскими туфлями и начал внимательно рассматривать их.
Она встрепенулась: что если он так же, как большинство посетителей, просто прогуляется по залу и уйдет, исчезнет? Нет, она не может этого допустить! Но что же делать? Немного поколебавшись, она решилась.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – со стандартной улыбкой продавщицы для потенциального покупателя подошла она к нему. Выдать ее мог лишь чрезмерно яркий румянец на щеках.
Обернувшись, мужчина пристально посмотрел ей в глаза, а затем улыбнулся, и она вся задрожала. Да, несомненно, это он, ее герой: дерзкий, уверенный, знающий себе цену. Она уже чувствовала себя покоренной, чувствовала, что пойдет за ним куда угодно, стоит ему лишь попросить, однако знала, что не должна показывать этого.
– Думаю, да, – ответил наконец брюнет. – Я хотел бы померить эти туфли.
Он указал на черные замшевые туфли с изящной серебристой пряжечкой на подъеме и назвал свой размер.
– Хорошо. Сейчас, подождите минутку… – взглянув на этикетку с наименованием модели, она направилась в кладовое помещение.
Просматривая коробки на полках в поисках нужной, она лихорадочно думала, что ей делать дальше. А если он так ничего и не предпримет? Неужели она позволит ему просто уйти? Нет, этого нельзя допустить, слишком уж долго она ждала! Но как, как заставить его познакомиться с ней? Не может же она сама каким-либо образом заигрывать с покупателем! Впрочем, если у этого красавчика есть хоть капля мозгов, он должен хотя бы попытаться сделать ей комплимент.
Найдя то, что искала, она вернулась в торговый зал и, осмотревшись, обнаружила своего брюнета сидящим на скамейке для примерки обуви. Он что-то писал на маленьком листочке, вырванном из блокнота.
Поставив перед ним коробку, она открыла ее и отошла, чтобы не мешать. Народу в магазине было мало: кроме мужчины, занятого примеркой, – лишь тихая пожилая пара – старичок со старушкой – и упитанная дама бальзаковского возраста с презрительно поджатыми губами. Надев обе туфли, мужчина встал, сделал несколько шагов на месте и, вытянув поочередно каждую ногу, пошевелил ступнями, затем снова сел и разулся.
– Благодарю, – подошел он к ней, лукаво улыбаясь и протягивая коробку. – Можно еще вот эти померить? – Речь шла о точно таких же туфлях, но без пряжки.
Она демонстративно поправила прическу и подождала несколько секунд, но так и не добившись желанного комплимента, вздохнула:
– Да, конечно.
Лишь снова зайдя в слегка расстроенных чувствах в кладовое помещение, она заметила на крышке коробки, которую несла в руках, небольшой листочек бумаги. Он оказался запиской:
«Вы свободны сегодня вечером?»
Господи, конечно, она свободна! Она едва не закричала вслух «да!», однако тут же опомнилась: ведь такое поспешное согласие было бы слишком вульгарным, к тому же она обещала близкой подруге встретиться с ней сегодня. Поразмыслив, она схватила с полки фломастер и написала:
«Сегодня, к сожалению, я занята».
Она тут же испугалась: это «к сожалению» выглядело слишком уж кокетливо, в качестве намека хватило бы и одного «сегодня». Впрочем, не зачеркивать же! Кроме того, вдруг он окажется недостаточно догадливым?
Отыскав нужную коробку, она сунула под крышку записку и поспешила вернуться в зал. Брюнет по-прежнему сидел на своем месте. Принимая из ее рук коробку, он заговорщицки улыбнулся. Почувствовав, что краснеет, она поспешно отвернулась.
Краем глаза она видела, как он прочитал ответ, закусил губу в раздумье и, достав ручку, написал что-то на обратной стороне листка, а затем примерил туфли – так же тщательно, как и в прошлый раз.
Когда он подошел к ней снова, протягивая коробку, она заметила, что его разбирает смех, и ей тоже вдруг захотелось рассмеяться.
– Можно попробовать на размер больше? – едва сдерживаясь, спросил он.
– Конечно, – покраснев и тоже едва удерживаясь от смеха, ответила она.
Очутившись в кладовке, она нетерпеливо сорвала с коробки крышку и прочитала:
«Не лишайте меня шанса снова увидеть ваши удивительно красивые глаза! Куда я могу позвонить вам, чтобы договориться о встрече?»
Тут уж она действительно рассмеялась – искренне, довольно, – взяла фломастер и написала свое имя и номер телефона. В порыве радости она даже приложила бумажку к губам и снова захихикала.
– Пожалуйста, – протягивая очередную коробку высокому брюнету, она старалась смотреть ему прямо в глаза и улыбалась уже открыто, не считая нужным сдерживаться.
Прочитав ответ, мужчина, не скрывая радости, аккуратно сложил заветный листок пополам и сунул его в карман, затем померил для приличия одну из туфель, которые, судя по всему, уже мало его интересовали, и вернул коробку.
– Спасибо, я обязательно зайду в ближайшее время и…
Он хотел добавить «позвоню», но, не желая разрушать очарования игры, лишь улыбнулся:
– До свидания!
– Всего доброго! – пробормотала она, чувствуя, что ее лицо снова готово залиться краской.
Только когда за брюнетом закрылась дверь, она вздохнула с облегчением и тут же поняла, что она счастлива, как может быть счастлива лишь женщина, встретившая после долгого ожидания мужчину своей мечты. Ей хотелось запрыгать на месте от радости, захлопать в ладоши, но она постаралась взять себя в руки и только улыбнулась.
Да, она улыбнулась, и это была та самая не покидавшая ее лица весь день улыбка действительно счастливого человека, которая и привлекла мое внимание…
… Может быть, высокий брюнет позвонит ей завтра. Или даже сегодня вечером. Впрочем, насчет звонка сегодня – я сильно сомневаюсь, потому что мне известно, что спустя полчаса красавчик уже флиртовал в кафе через два квартала с аппетитной официанткой, полногрудой блондинкой. Кажется, они договорились встретиться вечером. Но это уже совсем другая история.
Да, конечно, кто-то может ужаснуться подобному признанию, но люди для меня – это истории. Смешные и грустные, красивые и уродливые, интересные и занудные, но истории о любви. Почему обязательно о любви? Наверное, потому что любовь есть именно то, что находится на границе между мечтой и реальностью, между вымыслом и действительностью, между сном и явью, на той тончайшей грани, что обозначена частицей «бы»: было бы, могло бы…
Вот о чем я думаю, попивая холодное пиво под навесом в летнем кафе и разглядывая проносящиеся мимо автомобили. Вечер, медлительный и душный, несет людям забытье в награду за усталость. Но что же остается мне?
Может быть, я прямо сейчас, сделав очередной глоток пива и закурив сигарету, пойму, что люблю вполне конкретную женщину: например, вон ту блондиночку, или ту, что встречу за углом дома напротив, или ту, которой принадлежит один из номеров в моей телефонной книжке. Однако, заглянув ей в глаза, я не скажу ни слова. Чтобы она осознала, что это, может быть, действительно любовь.