Стихотворение в прозе (версэ)
Теперь я знаю: одной смерти мало, чтобы двоих людей разлучить.
Ты снова рядом со мной, как когда-то. Всегда, повсюду. Мы не расстаёмся ни на минуту.
Даже когда я отбегаю за продуктами в магазин, вожусь с детьми.
Ты присутствуешь в моих снах, улыбаешься с фотографии, которая красуется в моём кошельке, с тех снимков, которые у меня развешаны по всему дому.
Я купила специальную цифровую рамку, и она демонстрирует одну за другой наши семейные фото (а их набралось немало!) чуть ли не двадцать четыре часа в сутки.
Я люблю тебя, собственно, любила всегда, но только сейчас поняла, насколько глубока моя любовь, и с каждым днём я погружаюсь в неё всё глубже.
Это опасно. Я знаю. Если я перестану сопротивляться и уйду слишком глубоко, может случиться, что я не смогу вернуться обратно.
Ты предупреждал меня об этом.
Но мне так тяжело без тебя!
Я вспоминаю, как ты умирал, как мы вместе боролись за каждую минуту твоей жизни.
В то время я часто молилась, прося о помощи, уповая на чудо, постоянно ломая голову над одной простой вещью: почему Бог так часто забирает добрых и так редко злых?
Ты как мог старался объяснить мне, что должно быть какое-то равновесие. Что мир не может существовать из одних только добрых людей.
Что Бог забирает чаще не добрых даже, а слабых, обессиленных, изверившихся. Такой вот естественный отбор.
И даже тщился убедить меня, что отчасти сам виноват в том, что случилось. Что, если бы ты дрался раньше за свою жизнь так, как дерёшься сейчас, смерть не осмелилась бы к тебе подступиться.
Но я не верила.
Ни тебе, ни Богу, ни тому врачу, который долго отмалчивался в ответ на мои вопросы и увещевания, и лишь однажды открылся, развёл руками: "Ничего нельзя сделать. Рак – не болезнь, рак - это судьба!"
Я перестала тогда молиться. И сменила врача.
Я ценила каждую минуту, проведённую нами вместе, дежурила возле твоей постели, терпеливо ожидая, когда ты проснёшься, чтобы улыбнуться тебе и увидеть в ответ хоть какое-то, пусть даже самое жалкое, подобие твоей улыбки, а главным образом – перекинуться с тобой хотя бы парой пусть ничего не значащих фраз…
Но ты был не в настоящем, ты был весь в будущем. Буквально, как сжатая пружина.
Ты пытался убедить меня в том, что я должна сделать всё, чтобы заросла, затянулась, и как можно скорее, неожиданная брешь в "нашей команде".
Чтобы я нашла новую любовь и до конца дней потом была любима и счастлива.
Чтобы наши дети не росли безотцовщиной, чтобы вся их жизнь была без малейшего изъяна, ничем не хуже, чем у остальных детей.
Я лишь горько посмеивалась над твоими словами, говорила, что никто мне тебя не заменит, что счастье, любовь теперь в прошлом, уже больше не для меня.
Что полно в мире одиноких, красивых и милых женщин, и уж точно никому не нужна затюканная жизнью старуха с двумя детьми и вечной, непреодолимой, любовью к прежнему мужу в сердце.
Ты убеждал меня, с жаром, с отчаянием:
- Господи! Ну что же ты такая бестолковая? Ты сможешь, я верю, ты найдёшь в себе силы, соберешь их в кулак, стиснешь зубы и будешь счастлива вопреки всему на свете.
Но я представляла себе, очень зримо, как я ложусь в постель с другим мужчиной, и меня буквально выворачивало наизнанку, тошнота долго потом не приходила.
Я пыталась доказать тебе в такие минуты, что есть пределы человеческих возможностей, а ты упрямо твердил мне в ответ: пока человек жив, таких пределов не существует.
Лишь когда я совсем обессиливала, я обещала, обещала, обещала. Хотя мне было невыносимо сознавать, насколько бесстыдно я лгу.
Чаще всего это происходило после сеансов тотальной лучевой терапии. Когда тебя закладывали, как труп в крематорий, в специальную установку и просвечивали рентгеном всего разом, буквально с головы до пят.
Такие сеансы граничили с убийством, но, как ни странно, именно после них к тебе полностью возвращалась ясность мысли, ты совсем не чувствовал боли, говорил, говорил и говорил со мною, торопливо нанизывая слово на слово и был так убедителен, что я и в самом деле могла в такие моменты тебе всё, что угодно пообещать.
Теперь я знаю…
Когда тебя не стало, я полностью отдалась своей боли.
Как приятно было жить вот так, памятью о тебе, баюкая себя мечтами и воспоминаниями.
Мне давно уже не было так хорошо.
Я помирилась с Богом, воспринимала отныне случившееся, как данность, и молилась, как прежде, находя в том долгожданное облегчение.
Иногда я смотрела на небо, но у меня не было никакого желания пытаться проникнуть в непостижимое. Мне вполне было достаточно памяти о тебе, с чётко очерченной границей там, наверху.
Но настал момент, когда небеса отверзлись, и я уже не смогла смотреть на них так легко и безнаказанно, как раньше.
Свет, который лился оттуда, неожиданно стал наполнять меня невыносимой болью.
Он изливался солнцем, проникал сквозь самые плотные облака, проливался дождём, погода тут не имела никакого значения.
Но он не убивал меня, как было с тобой, он просто выжигал во мне все лишнее, суетное, заполняя образовывавшиеся пустоты жизнью, решимостью, энергией.
"Ты должна!", "Ты обещала!", "Ты можешь!" - слова эти пробивали мне череп, выворачивали душу.
Поздно!
Да… Я знаю…
Я помню…
Ты ведь предупреждал меня.
Но я всё-таки утонула…